Крик (СИ)

— Как хорошо знать многое, чего не знают другие, — негромко произнесла она, — иногда чужие тайны могут помочь.

— Может немного пояснишь? Так, на будущее? — поинтересовался я. Внутри бушевал ураган чувств, с одной стороны хозяйка дома вызывала во мне опасения своими перепадами настроения, с другой стороны, все её действия казались чётко рассчитанными. Но половину разговора я не понял.

— Конечно, — уже по-деловому ответила она, поворачиваясь, — ты мой сын Норман, который пропал десять лет назад, — я подозрительно посмотрел на даму, может она сошла с ума.

— Но я не ваш сын, — помолвил вкрадчиво.

— Ты что дурачок? — подняла бровь Мелиса, — конечно ты не мой сын. Мой сын погиб, тогда, десять лет назад. Просто его никто не нашел. Почему бы тебе не воспользоваться его именем и документами, ему они уже не нужны. Носишь же ты его одежду, — я вздрогнул, как-то не задавался вопросом, откуда у женщины в доме мужская одёжа.

— Почему вы мне помогаете? — не в первый раз задал я этот вопрос.

— Не знаю, — она спрятала лицо в ладони, — может мне просто одиноко и хочется о ком-то заботиться? — знахарка отняла руки от лица, — а может действительно дура, — Я смотрел ей в глаза, в которых плескалась вселенская усталость, — так или иначе, когда у тебя будут документы, ты сможешь уйти, — совсем тихо произнесла она.

— Вы меня выгоняете?

— Нет. Просто у тебя будет возможность.

— А возможность жить здесь у меня будет?

— Конечно, — её губы тронула улыбка.

Так мы и жили втроём я Мелиса и Хоуп. К знахарке приходили пациенты, принося оплату едой, я охотился, а малышка росла. Через месяц удалось справить документы и ей. В селе погибла новорожденная девочка из-за пожара, и моя дочь стала Варварой Хоуп Джонсон.

Знахарка оказалось на удивление интересным и приятным в общении человеком. Те представления, которые она разыгрывала перед посетителями, были своего рода защитой, чтобы без надобности к ней никто не шел.

6

Однажды придя с работы, я увидел, как Мелиса меряет шагами гостиную, её лицо было очень озабоченным, мне даже показалось, что я слышу, как работают шестерёнки у неё в голове.

— А, Ноун, — приветствовала она, не сразу заметив меня.

— Что-то случилось? — такого задумчивого лица я у неё за три месяца, что жил здесь не видел.

— Случилось, — она потёрла переносицу, — Хоуп заболела и я в толк не возьму что с ней.

— Может стоит отвести её ко врачу? — занервничал я, из-за обычных сопель знахарка даже бы не подумала переживать. Внутри всё холодело от нехорошего предчувствия, за всё время, сколько я себя помнил, я так и не придумал причины своего существования кроме как для того, чтобы растить девочку.

— Может и стоит, но я боюсь. Она рожденная, а значит информация о ней быстро дойдёт до Комитетов, и вам тут же придётся бежать, да и не факт, что возможно будет пользоваться, с таким трудом, добытыми документами. А если болезнь серьёзная, а она скорее всего серьёзная, коль скоро я не могу понять, что это, ты даже собраться не успеешь. Вот такая вот задача.

— А что с ней?

— Температура, желтушная она какая-то стала. По логике это или печень или почки. Но что? Кабы я могла б сделать анализ крови и мочи, но это не в моих силах, — она снова заметалась по комнате.

— Я пойду к ней? — мгновенно осипшим голосом спросил я.

— Да.

Поднимаясь по лестнице, я понял, как рушится жизнь. Вот так, из стены, старательно складываемой изо дня в день, начинаются сыпаться кирпичики, грозя завалить тебя по самую макушку отчаяньем, самое страшное, что хотелось ему поддаться. Я не могу! Я должен бороться, до последнего. Вот если малышки не станет… я мотнул головой, нет, нельзя об этом думать. За то время, что я жил с Мелисой она просветила меня, наконец-таки, что рожденные это дети выношенные и рожденные естественным путём, а выращенные это малыши, созданные исключительно благодаря мастерству медиков.

— Я не сомневаюсь, что у вторых есть душа, я знаю слишком много выращенных, чтобы в этом сомневаться, но всё ровно они мне кажутся неестественными, — рассказывала травница, — для себя я поняла, что я их принимаю, но такой метод размножения не приветствую.

Так же она рассказала о Лагерях, она в отличие от множества жителей, не питала надежды, что люди там перевоспитываются и лечатся, а потом выходят в счастливую жизнь Общества. Доподлинно она конечно не знала, но была твёрдо уверена, что обратной дороги из Лагеря не существует. Это огромная сеть клиник по пересадке, утверждала она, к слову сказать, её в этом мнении поддерживали люди находящиеся на достаточно высоких постах. Тот же самый староста нашего села и несколько старост деревушек поменьше, где не было целителей, и они вынуждены были добираться к Мелисе. Пару раз проговаривались и служители Комитетов, что в больших городах, где они обитали, пересадка органов, даже разных частей тела, не в диковинку. В последнее время это даже стало модно, иметь неродную руку или ногу. «Умеющий слушать — услышит» говорила целительница.