Крик (СИ)

Последующие месяцы я пытался приткнутся в деревушки, что попадались мне на дороге, но становилось все сложнее. Без документов мы были лишь помехой, жалостливые ссужали нам немного еды или вещей, а работу никто не давал. Когда Хоуп было месяца три, о её возрасте меня просветила одна дама, сообщив что девочка совсем кроха, мы пришли в достаточно крупную деревню, весна во всю входила в свои права, радуя первыми цветами. Я уже привычной дорогой пошел к дому старосты. Сейчас я выглядел весьма прилично, за это время я избавился от больничный робы и пополнил гардероб малышки, всё оружие было надёжно запрятано в заплечный мешок. Я аккуратно расспрашивал встреченных людей о военных действиях, а точнее о том насколько тихо в тех или иных местах. Практически все таращили на меня глаза и спрашивали где я слышал столь лживые слухи об Обществе, что я наконец и сам стал сомневаться, а видел ли я-то, что видел, но автомат, нож и самое главное моя малышка, говорили о том, что видел. Услышанное сильно меня удивляло. Как такое может быть, что у них почти под боком были серьёзные схватки, а никто ни в зуб ногой?

На пороге общего дома меня встретила женщина в брюках и широкой рубашке, с закатанными рукавами, поверх которой была наброшена жилетка, а в руках была половая тяпка.

— Добрый день. Мне бы со старостой поговорить, — не громко обратился я.

Дама выпрямилась и окинула меня придирчивым взглядом:

— И что же Вы желаете? — сощурив глаза спросила она.

— Я бы хотел узнать не ли в деревне работы.

Она бросила тряпку в ведро и оттерла руки:

— Ну заходи, — холодно протянула она, переходя на «ты».

Внутри дом не отличался от множества других, которые я спел перевидать: большая совещательная комната и в конце кабинет старосты. Женщина шла туда уверенным шагом, ополоснув руки по пути, у рукомойника. Когда я зашел за ней в комнату она уже восседала за столом сложив руки на груди:

— Документы? — надо же женщина староста, это меня очень удивило.

— У меня украли сумку с провиантом, в которой были документы, — завел я свою, уже набившую оскомину, песню.

— Что это за ребёнок?

— Это моя дочь.

— Где мать?

— Погибла.

— При каких обстоятельствах?

— Зимой провалилась под лёд, и я не смог её вытащить.

— Кем ты можешь работать?

— Разнорабочим, — подобные диалоги повторялись из деревни в деревню, и я уде прикидывал куда мне идти дальше, когда моя собеседница кивнула головой.

— Хорошо оставайтесь. Дам комнату в семейном доме, работа на ферме, стандартный паёк, — у меня даже рот открылся от удивления, она мои выращенные глаза истолковала по-своему, — что-то не устраивает?

Я отрицательно замотал головой.

— Надеюсь ребёнок выращенный. Для детей у нас есть ясли.

И хотя я достаточно общался с людьми значение слов «выращенный» и «рожденный» оставалось для меня загадкой. А посему я согласно кивнул.

Граней моей радости не было, когда нас с малышкой отвели в светлую комнату с детской кроваткой в углу и выдали паёк на ужин. Работа оказалась не сложной — прибирать за животными, да перетащить, если что надо. Но не прошло и семи дней как ночью я проснулся в холодном поту. Что мне снилось не могу сказать, но в душе горело нестерпимое желание бежать из этого рая. Я встал и на негнущихся ногах подошел к окну, весеннее солнышко не торопилось озарять собою небосвод. Фонари на главной улице не горели, но вдруг на дороге показался белый свет фар. Мне это очень не понравилось. Машина доехала до дома старосты и остановилось, от автомобиля отделилась фигура и нырнула в сумерках крыльца. На душе стало и вовсе не спокойно. Я, торопливо натянув штаны и накинув рубашку выскочил во двор.

Передвигаясь в тени, я спешно добрался до окон дома старосты, которые горели золотистым светом. «Ночные гости добрыми не бывают» билось в голове.

— Нет он ничего не знает — доносился голос старосты из приоткрытого окна, — и девочка у него явно рожденная, это мне в яслях подтвердили, — как бы хотелось думать, что разговор идет не о нас с Хоуп.

— Документов у него нет?

— Документов нет и у него в вещах обнаружено оружие, какой-то автомат, я сама проверяла, — от её этих слов холодок пробежал по спине, значит обыскивала и знает — это плохо. Предчувствие не обмануло, и я рванулся опять к дому, стараясь не забывать об осторожности. Вряд ли эти люди приехали ночью, чтобы сделать мне документы. Я спешно кидал вещи в свой огромный рюкзак, когда понял, что злощастного оружия попросту нет, значит не только обыскала, но и изъяла. От этого меня и вовсе заколотило, хотя я до конца не мог понять от злости или от страха.

Не сильно задумываясь я схватил девочку и рванул в соседскую комнату, напротив. Со всей силы рванув на себя окно, уже было вознамерился сигануть в него, когда оно не поддалось. Я, шепотом костеря несчастную конструкцию дергал раму на все лады, ощущая всеми фибрами души как приближаются ко мне те, кто приехал на грузовике с железным, закрытым кузовом, который я успел разглядеть, когда бегал подслушивать. На последнем рывке створка поддалась, и я выскакивая услышал, как открылась входная дверь в общий коридор.