Крик смерти на мосту

Пять недель на воздушном шаре

Жуль Верн

Побег

Струя ледяной воды из брандспойта в третий раз отбросила его к кафельной стене, сильно ударив головой о кладку. Дрожь в теле, сжатые зубы и кровоточащие дёсны, вкус крови во рту: всё кричало о нестерпимой боли. Он пытался защитить голову скрещёнными руками. Голова снова сильно ударилась о плитку. Под ней образовалась красная лужа. Струя воды резко ударила по лицу, попав в горло через приоткрытый рот.

Франк почувствовал, что захлёбывается, так как вода начала проникать в лёгкие. Вдруг струя воды ударила по ногам, сбив как неустойчивую кеглю на пол. Рвотные спазмы болезненно скрутили живот, оставляя привкус желчи во рту. Он резко закашлялся в приступе удушья. Под напором струи обнажённое тело проскользило в угол комнаты. Ему казалось, ледяной холод пронизал все вены, артерии и добрался до мозга. Он понимал, что разум перестаёт подчиняться, ускользая под влиянием нестерпимого ледяного холода, что сковывал всё тело. Этот вихревой поток неумолимо вёл его к бездне. Его неустанно трясло под нескончаемыми ударами струи брандспойта, пытающегося целенаправленно добить до смерти. Боль, истребляющая измученные мускулы и все органы, вместе с ужасом полного уничтожения разума переросли в парализующий страх.

Казалось, что мысль угасала, а голова заполнилась тинистым илом. В момент погружения в небытие, подсознание всё же толкало вверх. Ему не дадут умереть, чтобы подвергнуть пыткам снова и снова. Франк издал страшное рычание. Сколько времени он уже здесь в неизвестном ему месте? Долго его будут пытать?

Мысли притуплялись и запутывались в нервный комок. Казалось, память атрофировалась, будущее омрачено, осталось только настоящая невыносимая боль. Он попытался снова закричать. Но рот, переполненный водой, не смог это сделать. Прокрутив волчком на ледяном полу, его опять отбросило к стене мощным ударом брандспойта. Цементный пол будто тёркой расцарапал тело.

Устав сопротивляться, он свернулся калачиком в углу комнаты. Кровь сочилась из губ и носа. Он знал, что его тело покрыто кровавыми свежими ссадинами из-за шероховатой поверхности пола. Мощная струя воды вновь ударила по спине и ягодицам. Сильный холод парализовал всё тело. Так долго он не выдержит.

Именно тогда на грани потери сознания, Франк вдруг увидел кусочек сколотой плитки в стене, маленький кусочек в четыре-пять сантиметров, скол которого напоминал лезвие бритвы. Единственная мысль схватить его и удержать в сжатой руке мобилизовала всю волю, чтобы продвинуться к этой части фаянсовой кладки. Цепляясь ногтями за стену, он поднялся, отодрал кусочек плитки и зажал в кулаке. Сквозь шум от мощной струи воды он услышал смех, доносящийся откуда-то сверху. На сей раз струя воды ударила в шею, как будто силясь размазать его по стене. Задыхаясь от воды, попавшей в лёгкие, он начал захлёбываться и упал на пол. Сознание провалилось в бездну устрашающей абсолютной темноты.

Похоже, он долго был в отключке, так как из этого состояния его вывели ударами ног.

Глаза то открывались, то закрывались, и он вновь проваливался в галлюцинационные видения. Голова кружилась в адском хороводе. Свет от единственной лампочки, висящей на конце электрического провода, раздражал глаза. Рвота подступила к горлу, а сильный кашель тут же освободил желудок. Уткнувшись щекой в холодный цементный пол, потеряв все силы, он снова провалился в небытие.

Должно быть, его хорошо помотало туда-сюда между ужасающей действительностью и небытием. Ледяной холод насильственно возвращал в сознание через боль. Каждая клеточка организма кричала под пытками, которым его подвергали. Его смыслом стало сохранить крошечную часть самого себя, которая всё ещё теплилась в затаённом уголке мозга.

Он понимал, что боль превращала его в животное, а мысль существовала как нечто инородное для мозга. Она была подобна маленькому пламени свечи во время шторма, готовой вот-вот погаснуть. Было ясно что, если пламя исчезнет, ему никогда не вернуться из тьмы Абсолюта. Поэтому он сильно надеялся на этот кусочек фаянса, что рефлекторно сжимал в кулаке.

Мало-помалу сознание возвращалось. Как и раньше, его связали липкими лентами, обездвижив запястья и лодыжки, а для большего устрашения рот залепили большим куском скотча, заставляя дышать через нос. Каждая клеточка тела кричала от невероятной боли. Он чувствовал будто попал под каток и полностью раздавлен. Бросало то в жар, то в холод. Ссадины на коже от пыток воспалились и горели, причиняя боль, в то время как леденящий холод терзал от мелкой дрожи до безостановочной лихорадки.