Крик смерти на мосту

Очнулся Франк в богом забытом месте, где его подвергали регулярно повторяющемся пыткам. Он предполагал, что это реванш Царицы, женщины месть, которой равноценна смерти, самой ужасной смерти с длительной агонией.

Она была замешана в махинациях по финансированию некой политической партии. Нужно было убрать её. Ему почти удалось сбросить её тело в воды Луары. Но чудом ей удалось выбраться, и теперь именно она отчаянно жаждала мести. Он не был знаком с ней близко, но слышал, что в криминальном мире бизнеса и мафии, её связи огромны. Женщине, которая чувствует себя как рыба в воде в мире денег без правил и закона, ничего не стоит сделать из него мишень. Франк сплюнул кровью на холодный цементный пол.

В коридоре послышался звук тяжёлых приближающихся шагов. Они откликались в голове будто звон церковного колокола. Франк встал, почувствовал напряжение мышц и, затаив дыхание, притаился рядом с дверью. Металлический лязг поворачивающегося ключа был настолько противным, что причинял ему зубную боль. Казалось, это мгновение длилось вечно.

– Сколько их здесь? – подумал он, дрожа всем телом.

Наконец скрип прекратился, и дверь открылась. В проёме появился мужчина с подносом в руках. Наполненный стакан виски и тарелка макарон. Достаточно, чтобы протянуть ещё один день. Охранник явно не ожидал, что его собьют с ног и повалят на цементный пол. Поднос с грохотом упал, а стакан превратился в осколки. Пока парень соображал, Франк запрыгнул на него, схватив руками шею, а коленом прижал нижнюю часть тела.

Охраннику удалось повернуться. Это был лысый здоровый мужик, набравший лишний вес, малоповоротливый для того, чтобы быстро одолеть нападающего. Под большими пальцами на горле его лицо сильно покраснело.

В состоянии ярости Франк ударил охранника коленом в живот. Его пальцы сжимали горло, как когти хищной птицы. Он ещё сильнее сжал шею, надавливая большими пальцами на гортань, и вкладывая в них всю накопившуюся ненависть за пытки. Охранник долго хрипел, пытаясь защищаться. Наконец его руки безжизненно повисли. Тогда Франк приподнял его голову за уши и изо всех сил ударил о цементный пол. Зрачки охранника закатились, став стеклянно безжизненными. Франк был одержим в своей ярости. Когда тело охранника обмякло под ударами, а голова неестественно запрокинулась, из-под затылка потекла кровь. Его дыхание остановилось. Охранник был мёртв.

Франк привстал и прислушался. Похоже, борьба не вызвала отзвука в этом странном незнакомом здании. Быстро обыскав убитого, он нашёл в куртке короткоствольный револьвер. Тут же находился большой фонарик. Мощный луч света пробежался по стенам камеры. Мрачная комната не имела никаких проёмов, кроме дверного. Нельзя было оставаться голым. Здесь можно было задубеть от холода.

Зуб на зуб не попадал. Франк начал раздевать парня, начиная с обуви. Затем стянул штаны. Под ними были длинные хлопчатобумажные кальсоны. Потянув у лодыжек, он стащил кальсоны и надел на себя. Широкое не по размеру бельё он тщательно намотал вокруг талии. Приятное тепло разлилось по бёдрам и икрам. Это заставило его ускорить процесс.

Стянув пару шерстяных носков с убитого охранника, он надел на свои ноги. Брюки оказались настолько свободными, что ему пришлось максимально утянуть ремень. Затем он снял свитер и нательную футболку, всё натянул на себя. Осталась одеть светлую парку с капюшоном отороченным мехом и обуть ботинки. Это были полусапожки из мягкой кожи, большого размера, не по ноге. И не смотря на толстые носки, ноги внутри просто бултыхались.

Франк снова прислушался. Сердце колотилось учащённо. Чтобы успокоить сердцебиение, он старался восстановить ровное дыхание. Ни звука не доносилось сквозь приоткрытую щель. Распахнув дверь, с револьвером в руке он вошёл в коридор, усыпанный осколками разбитых окон и кусками облетевшей штукатурки. Здание казалось заброшенным и пустым. Он продвигался медленно, готовый к разным неожиданностям.

Одно большое окно всё же было целым. Он посмотрел на улицу сквозь грязные стёкла. Мела снежная метель. Во дворе стояли две ёлки, дрожа и сгибаясь от сильного ветра. Казалось, они жили своей внутренней жизнью, сопротивляясь и выражая свой гнев порывам ветра. Снаружи снежинки, закрутив свой хоровод, проникали в нижнюю часть коридора через зияющее отверстие, где стена будто была разбита строительной машиной. Среди снежного шквала за ёлками просматривался чёрный массив леса, кроны деревьев которого перекатывались как волны океана во время шторма. Внезапно появилось чувство страха, от которого сводило живот. Ощущая дыхание смерти, он старался отталкивать мысли о страхе.