Крик в ночи (СИ)

С появлением американского летчика у Полины где-то в самых потаенных уголках ее девичьей души забрезжила маленькая надежда — а вдруг если… Но, собственно, что «если»? После того, как Дмитрий схватил ее за ягодицу, надежда во много раз возросла. Ведь этот летчик, как рассуждала Полина, в отличие от наших полунищих военных, скорее всего, человек состоятельный. Пусть у него проблемы с нижними конечностями, зато мужское достоинство на высшем уровне, что для нее, Полины, сейчас не самое главное. Там разберемся, как любил повторять один пожилой генерал, на каждом сеансе массажа пытавшийся залезть Полине под юбку. Конечно, девичьи гордость и честь ни при каких обстоятельствах не должны быть посрамлены, здесь и двух мнений нет. Однако, как знать, не является ли американец именно тем знамением судьбы, которым высшее провидение одаривает наиболее достойных девушек? Таких, к примеру, как Полина. Но после активного отпора, данного ей американцу, массажистка призадумалась, — стоило ли вообще так рьяно отбиваться? Она сделала одну глупость: поделилась своими мыслями с матерью, опустив, что он обездвижен. Теперь мать не дает проходу: «Как он посмотрел? Что сказал? Не тяни время, иначе поезд уйдет. Будь посмелее…» — и всякая прочая дребедень. Можно подумать, она, Полина, не знает, что окрутить практически ничего не стоит: достаточно состроить глазки, прикинуться эдакой невинной козочкой, глупенькой девочкой, заворожено внимающей любой чепухе, которую несет самовлюбленный кретин под названием «мужчина». Все они до ужаса одинаковы, однообразны и совершенно не оригинальны: хотят только одного — а там хоть всемирный потоп! И вот, заполучив желаемое, одни становятся гордые собой, словно индюки, другие влюбляются по уши и клеятся, как банный лист, а третьи просто кидают, быстро потеряв интерес. Вот с этими третьими почему-то всегда проблема: именно они по-настоящему и нравятся… Так что известным арсеналом женских хитростей и уловок Полина владеет сполна. Что же касается любви, настоящей любви, то здесь она уверенна на сто пятьдесят процентов — такой любви просто не существует. Эти сказки про золушек и принцев, готовых жить в шалаше, годятся разве что для наивных простачков да глупеньких мечтательниц, совершенно оторванных от нашей действительности, парящих в заоблачных высотах. А вот когда они падают с облаков на землю и сильно расшибаются, когда к ним приходит понимание собственной никчемности, они становятся злыми и упорными в достижении своей цели, — и могут добиться многого.

Полина проводила общий массаж больному Филдину — американцу с русской фамилией — по назначению доцента Вездесущинского. Странный этот доцент! Не поймешь, когда он говорит правду, а когда шутит. Он сам большой почитатель массажа, но, следует отдать ему должное, — вольностей себе не позволяет. Немного заигрывает, особенно после случая с Филдиным, однако так, самую малость. И посмеивается: тебе, мол, Поленька, хорошего мужа найти. Где ж его взять, отвечает она. А он знай себе, приговаривает: «На ловца и зверь бежит». Не нужен ей зверь — насмотрелась. Ей бы спокойного, рассудительного, ласкового, любящего, щедрого и богатого, с квартирой и машиной, без детей. Такого она бы боготворила, носила на руках, в меру, конечно, — руки ведь тоже устают. Жили бы с ним в кирпичном коттедже, скромно, без излишеств. В его «мерседес» не садилась — своего «кадиллака» достаточно. Питались только в дорогих ресторанах, а после — сауна с любимым. Всякие там загранпоездки, путешествия, кинофестивали, гала-концерты — это само собой разумеется. От безделья завела бы на стороне любовника, можно двух, — но любила бы только его одного. Любовницы мужа ее просто не интересуют, но берегись, если застукает — морду искарябает так, что больше ни одна не узнает. Откроет косметическую фирму, станет подписывать пятизначные счета. Маму и брата-бездельника обязательно хорошо пристроит: ее — зав. элитной парикмахерской, его — диск-жокеем. И заживут в свое удовольствие, как подобает простым новым русским!..

Так размышляла Полина, в который раз проводя общий массаж Дмитрию Филдину. Обстановка располагала к активным действиям (отдельная палата, множество журналов на сексуальные темы), а время подстегивало, поскольку его, времени, с каждой процедурой становилось все меньше.

— Какая мужественная у вас спина, — вдруг выпалила Полина, удивившись собственной прыти.

— Серьезно? — спросил больной. — Вот никогда бы не подумал.

Полина молча продолжила массаж, не совсем понимая, в каком русле лучше вести разговор.

— Да и руки у вас… можно сказать, такие же, — наконец выдавила она и почувствовала, что краснеет.

— Любопытно, — заметил Филдс, — что это пришло вам в голову именно сейчас.

— Почему же сейчас? — улыбнулась Полина. — Мне это пришло в голову давно, но только…

— Что «только»?

— Только… я не решалась вам сказать.

Филдс внимательно на нее посмотрел:

— И по какой причине, если не секрет?

Полина, казалось, еще больше смутилась:

— А вы не догадываетесь?

— Признаться, нет.