Крикеры

— Те странные слова, которые сказал парень-крикер незадолго до того, как я его убил. Салливан не знал, что они означают, но знал, что это слова крикеров. Он называл это чепухой, болтовнёй крикеров.

— Это просто доказывает, что Салливан знает о людях Наттера больше, чем он показывает.

— Да, я знаю. Но он сказал ещё кое-что. Он сказал, что крикеры были каннибалами.

— Бабкины сказки, — предположил Маллинз. — Я слышал такое дерьмо с детства. Это то, что рассказывали нам родители, чтобы держать нас в узде. Не заткнётесь и не пойдёте спать, — крикеры придут и заберут вас!

— Да, конечно, местные легенды и всё такое. Я тоже помню некоторые из этих историй. Но Салливан сказал ещё одну довольно конкретную вещь. Он сказал, что у крикеров есть своя религия.

Маллинз откашлялся в свою чашку.

— О, ты имеешь в виду, что они не католики? — он попытался пошутить.

Фил тупо смотрел в окно. Уже темнело, грязные стёкла заполнялись сумраком.

— Их собственная религия, — повторял он.

В тёмном небе звёзды сияли, как завитки измельчённых драгоценных камней.

«Интересно, чему они поклоняются?»

* * *

«Óна…» — сказал себе священник.

Его голос был чёрной пропастью, неисчислимой, бесконечной, как ночь. Священник был одет в такие же чёрные одежды.

Тень зашевелилась в углу. Священник чувствовал чудодейственный жар, чувствовал благородный смрад.

«О, как долго мы ждали! — мысленно он плакал от радости. — Столько лет! Нет, столько веков!»

Тогда он думал о вещах, прекрасных вещах. Он думал о воздаянии за всю их несправедливую и жестокую судьбу. О времени, когда рабы будут освобождены от оков, когда их будут хвалить, а не оскорблять, прославлять вместо проклятия. Он подумал о времени, когда он тоже будет ходить со своими братьями по самым святым тёмным путям, среди ароматного дыма сжигаемого человеческого мяса и разбрызганной повсюду крови, чтобы с радостью отдать дань уважения и поесть, время, когда он тоже, как и все они, будет срывать плоть с костей неверных, вонзать ловкие пальцы в их широко открытые глаза и снимать кожу с их жалких лиц. Их крики будут звучать, как сладчайшая музыка. Он будет пить их кровь и во веки веков наполнять ею свою нечистую плоть.

Да, священник думал о самых чудесных вещах.

«Óна…»

Священник поклонился, затем упал на колени, его руки были красными от крови до локтей.

«Скоро твоё время настанет…»

И из стигийской тьмы его бог посмотрел на него и улыбнулся.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— Привет, — сказал Фил.

Хлопнула дверь станции. Сьюзен вошла в комнату, держа в руке рюкзак, полный учебников.

— Нужна помощь с этими книгами?

— Нет, — она бросила рюкзак около своего стола, затем села за пульт и приготовилась к работе.

— Как прошла учёба сегодня вечером?

Сьюзен нахмурилась. Она не стала отвлекаться на поверхностную светскую беседу, но тогда Фил даже и не надеялся, что она это сделает.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Мне нужно было поговорить с шефом, — он шаркал ногами, глядя вниз. Он чувствовал себя маленьким ребёнком, которого отправили в кабинет директора. — Тогда я подумал, что побуду немного, подожду, пока ты не придёшь.

— Зачем? — Сьюзен огрызнулась, проверяя книгу записей округа и другие принадлежности для работы.

— Что ж, я думаю, нам следует поговорить.

— О чём?

Фил посмотрел в пол. Дело было безнадежным до того, как оно началось.

«Господи, женщины такие неумолимые!»

Тогда он не знал, что сказать. Но в тот же момент вопреки здравому смыслу он проявил необоснованную злость:

— Я ведь не сделал ничего плохого! — крикнул он.

Выражение её лица, казалось, сделалось ещё холоднее.

— Давай, смотри на меня как на ничтожество! — снова закричал он. — Прояви своё хладнокровие! Обращайся со мной как с куском дерьма! Делай, что хочешь, дорогая, но скажи мне вот что. Что я сделал не так?

— Ты не сделал ничего плохого, — спокойно ответила Сьюзен, листая книгу записей. — Это свободная страна. Ты можешь делать всё, что хочешь. У тебя нет никаких обязательств передо мной только потому, что мы переспали. Это, конечно, не означает, что у нас отношения.

— Извини, если я просто дурак, но я вроде как подумал, что у нас отношения.

— Ты подумал, что у нас отношения? — она уставилась на него. — Что ж, тогда я полагаю, что у нас обоих совершенно разные определения этого слова.

— Что это должно означать?

Она снова уставилась на него. Филу не понравилось, как она на него посмотрела.

— Разве отношения не предполагают одного мужчину и одну женщину? — спросила она.

— Я не изменял тебе!

— О, я видела! Я услышала крик из твоей комнаты, — продолжила она, — поэтому я спустилась посмотреть, всё ли с тобой в порядке, и что я увидела? Я увидела верного Фила с банным полотенцем на талии, склонившегося над проституткой!

— Я не спал с ней! — крикнул Фил.

— О, тогда что ты делал? Скажи мне, Фил, что полуголые парни делают рядом с проститутками? Играют в шахматы? Читают Sunday Post? Обсуждают причуды квази-экзистенциальной динамики?

— Я не занимался с ней сексом… — почти прорычал Фил.