Крики прошлого

— Да что ты говоришь? Не забывайся. К тому же неужели я что-то делал без твоего согласия? Или может ты… — не закончив предложение, Нечто замолчало, а спустя пару мгновений продолжило. — Ты прав, все по моему плану, и ты для меня — просто вещь. Я — твой хозяин, и у тебя в этом вопросе нет выбора, — видимо, как у всех обычно бывает, ему наскучила игра в равноправные отношения. — Но как я буду с тобой общаться — выбор за тобой. Ты пойми, за тысячелетия мне ужасно наскучил ваш страх, боль, агония и прочие прелести. Теперь я хочу быть вашим другом, чтобы вы любили меня, почитали, уважали и доверяли. Понимаешь? Я же говорил — любви хочу.

— Любви? — вглядываясь в пустоту, словно пытаясь в ней обнаружить источник голоса, переспросил Двардов. — Уважения? Да за что тебя уважать? За что любить? Ты — жалкая, трусливая тварь, скрывающая свой облик! Ты просто ничтожество, коих я уже навидался… — не закончив свои слова, Борис резко замолчал. Шею его перехватил невидимый обруч и с ужасной силой сдавил глотку человека. Затем комната наполнилась жутким холодом, около минус тридцати градусов по Цельсию, не больше, однако, внутри у Бориса словно пылал огонь. Возникало впечатление, что внутри все выгорает заживо. «Обруч» на шее, по ощущениям, стал напоминать чью-то большую и очень сильную руку, затем Борису показалось, что когти этой руки впиваются в плоть. Тело его поднялось над землей, и он повис в воздухе.

— Ты все еще считаешь меня жалким? — совсем рядом прозвучал низкий и страшный, нечеловеческий голос, от которого исходил жар самой преисподней. — Ты всего лишь насекомое, и если я захочу, ты просто исчезнешь; никто и никогда не найдет тебя, никто и не вспомнит о тебе, — Борис, было, пытался что-то сказать, но у него, кроме неразборчивого хрипа, ничего не вышло. Хватка ослабла, и человек упал на землю, хватаясь руками за освобожденное горло и жадно глотая воздух. Впервые в жизни он был так напуган. Страх и паника наполнили его душу и овладели всем его естеством.

— Пусть это будет тебе уроком, — спокойным, но властным тоном сказало существо. — И впредь, если еще захочешь выяснять со мной отношения, помни о сегодняшнем дне.

Тем временем подполковник Анатолий Козлов все никак не мог нарадоваться своему повышению и возвращению в органы. Правда после того, как он убил человека на глазах у мальчишки, его немного мучила совесть, но литровая бутылка не самой качественной водки сделала свое дело, и уже на утро, кроме похмелья, офицер ничего не чувствовал. Был, правда, у него один коллега, который его почему-то люто ненавидел. Его звали майор Андрей Странков. Человек, на его взгляд, весьма глупый и даже странный — этакая белая ворона. Взяток он не брал, жил по уставу и все бормотал про честь офицерского мундира. Именно он, будучи капитаном, постоянно «копал» под него и в итоге настроил руководство против его персоны. Хоть Андрей и не смог предоставить четких доказательств против Анатолия, все же его домыслы были услышаны, в связи с чем, как мы знаем, Анатолий был отправлен, подобно ссылке, в тюрьму строгого режима надзирателем. Его это ужасно огорчало, так как среди падших уголовников он не мог в полной мере ощутить всю прелесть своего авторитета, ведь уголовники его ни во что не ставили, несмотря на постоянное насилие с его стороны. В виду своей жизненной привычки, что въелась в его сознание, он не мог понять, что люди, живущие на дне, отчаянные и отверженные, имеют в своих душах демонов намного страшнее, чем толстый надзиратель, и все его попытки сломать давно уже поломанные жизни людей оканчивались фиаско. Другое дело в полицейском участке, где люди, к слову тоже не питавшие нежных чувств к тогдашнему майору ввиду устава, просто не могли себе позволить даже делать вид неуважения старшего по званию, а также на них, в отличие от заключенных, можно было оказать влияние, вследствие чего появляется возможность возвысить себя над ними. А это было главным упованием Толика. Из-за своей чрезмерно крупной комплектации, а так же не самого острого ума, он и пошел в правоохранительные органы, чтобы этим компенсировать свои жизненные неудачи, что у него неплохо выходило. Ведь, возвращаясь домой, где его никто и не ждал, он чувствовал некое удовлетворение от прожитого дня, от того, что он был уверен в своей значимости в этом мире. Ведь он — уже подполковник полиции, и в его власти казнить или помиловать простого смертного человечка. И вот, в его очередной замечательный день на службе в высоком звании все было хорошо, пока к нему в кабинет не явился человек, уже однажды испортивший его положение.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — четко, но с издевкой поприветствовал майор Странков Анатолия.

— Отставить фамильярность, — без намека на симпатию ответил Козлов. — Что тебе нужно?

— Давно не виделись, вот, решил поздравить с долгожданным повышением. Теперь на пенсию уйдешь подполковником, а не майором, к чему ты и смирился.