Криминал на лабутенах

И Ирина достала элегантную золоченую ручку и изобразила на салфеточке всемирно известную эмблему «Ауди».

– Вам это о чем-нибудь говорит?

Мариша посмотрела на сидящую перед ней Ирину, и вся злость и раздражение на эту женщину совершенно ее оставили. А сердце, наоборот, затопила острая жалость. Господи, как она живет-то такая? Но тут же Мариша напомнила себе, что она – такая умная, образованная и прекрасно разбирающаяся в моделях машин пьет свой чай скромненько у себя дома на кухне, а глупышка Ирочка пусть и не знает эмблемы «Ауди», зато привыкла попивать его в таких вот местечках, где дешевле полутора тысяч ничего нет.

Даже вода – сто пятьдесят миллилитров – стоила тут полторы тысячи. И получалось, что оценена она по десять рублей за миллилитр. Что случилось с их миром, если вода продается за такие деньги и к тому же ее покупают? Что случилось? Извержение мощнейшего вулкана, высушившего все реки и пресные водоемы на планете за исключением одного-единственного источника, из которого теперь и вынуждено утолять жажду все население планеты Земля? Или что-то еще пострашнее?

– Что еще можете рассказать про этого Анджика? Какие-нибудь приметы?

– У него на правой руке были часы.

– Часы! Какие?

– Не важно. А под этими часами еще часы.

– Двое часов? – удивилась Мариша.

– Нет, те часы, что под первыми, они прямо на коже у него были.

– Цветная татуировка? – догадалась Мариша. – На правой руке? Что же, спасибо. Что-нибудь еще?

Блондинка нахмурилась:

– Не знаю, стоит ли упоминать, но при мне ему звонила какая-то девушка. Он ее обманул, сказал, что работает. Так и сказал: «Отстань, я работаю!» И уже спустя несколько минут после этого разговора вдруг схватил мою сумочку и дал с ней деру!

– Ай-ай-ай! Какой негодяй. Но как он удрал? Куда смотрела охрана?

– Мы сидели на улице под навесом. Анджик сказал, что у него боязнь замкнутого пространства, внутри он будет задыхаться, ему легче на улице.

Легче удрать, вот что он имел в виду.

Но теперь Марише было ясно, что нужно искать владельца белой «Ауди», в регистрационном номере которой имеется три шестерки. Догадываетесь, к кому она обратилась за помощью? Совершенно верно, она вновь набрала номер Артема. Тот не удивился и даже возмущаться не стал.

Спросил только кротко:

– Скажи мне одно, ты снова начала какое-то расследование?

– Пришлось.

– А кто обещал, что больше ни-ни?

– Так ведь папа! Сестра! Один умер, вторая пропала. Мне кажется, что за всем этим стоит какой-то злой гений!

– Злой гений, который носится на машине с тремя шестерками в номере? Как-то это уж слишком очевидно, ты не находишь?

– Не знаю. Но мне позарез нужно добраться до этого типа.

– Сама на встречу с ним пойдешь?

Мариша подумала и признала, что поступить так было бы с ее стороны опрометчиво. Нет, она любит риск, рисковать – это дело благородное, но не нужно, как говорил один герой, путать риск с безрассудством.

– Следователя Милорадова попрошу мне помочь, – решила Мариша. – По старой памяти, думаю, он мне не откажет. Ты мне только найди этого чувака с тремя шестерками, а уж разговаривать с ним мы вместе с Милорадовым поедем. Обещаю.

Со своей стороны Артем тоже пообещал, что сделает все, от него зависящее. Появление в деле следователя Милорадова заметно успокоило приятеля. Он перестал отбрыкиваться и забыл про нотации, занявшись делом.

А Мариша отправилась в больницу, где ей предстояло забрать вещи своего отца и выполнить еще ряд неприятных, но, увы, необходимых формальностей перед выдачей тела. Мариша старалась не думать о своем отце, как о «теле», но это получалось у нее не ахти как хорошо. Слезы то и дело наворачивались на глаза, особенно когда приходилось разговаривать с людьми и вспоминать папочку.

А уж когда Марише по списку стали выдавать вещи ее отца, которые были при нем в момент поступления в больницу, Мариша и вовсе расплакалась.

– Не реви ты! – тяжело бухнула сверток больничная кастелянша – дородная тетка размера пятьдесят шестого, никак не меньше. – Небось не ребенок был. Это когда ребенок гибнет – трагедия. А старый человек что… Жизнь свою он уже прожил. Плоды принес. Так или иначе все равно бы помер.

– Ах, папа был не такой. Он еще хотел жить. И мог пожить подольше.

– Мог бы, так и пожил. Да видать, не дозволил ему Господь, к себе прибрал. Срок твоему отцу земной вышел, и ничего тут, милая моя, не поделаешь. А плакать по такому случаю не стоит. Лучше проверь, все ли вещи на месте.

– Да какая теперь разница! – воскликнула Мариша, удивляясь, как люди могут заниматься такой ерундой, когда человек умер. – Кому эти вещи? Кому они нужны?

– Ты уж проверь, голубушка. А то потом передумаете и заявитесь с претензиями. Где штаны, где рубашка? А они вот тут.

И видя, что Мариша медлит, повысила голос:

– Проверь, говорю, иначе печать не шмякну!

Марише пришлось заняться сверкой вещей со списком. И пока она этим занималась, в голове постоянно крутился один вопрос. Зачем она этим занимается? Ведь решила же, что вещи папы отдаст бездомным. Надо было оставить все вещи больнице, пусть бы они и занимались. Зачем она сама пришла и еще копается тут?