Криминалистика по пятницам [litres]

И все-таки, распрощавшись с ним, я подвинула к себе листок и упрямо вписала между Евгеньевской и Автогенной еще один адрес: Хохрякова. И случайно прочитала первые буквы названий улиц, где совершались нападения на девочек. Если абстрагироваться от последнего адреса — набережной Обводного канала (все, что было в субботу после визита в секс-шоп, я бы рассматривала отдельно), то эти буквы сплелись в довольно складное слово: МЕХАН. Я слышала, что так называют механиков в авиации.

Что мне там писали доктора про буквы на пальцах трупа? Значит, так: «М» или «П» на большом пальце. Если предположить что это все-таки «М»… Насчет буквы «Е» на указательном сомнений нет. «У» под вопросом на среднем вполне может оказаться буквой «Х», из двух вариантов — «Н» или «А» — на безымянном выбираем «А», на мизинце оставляем «Н». Снова придвинув телефон, я набрала Щеглова. Он ответил сразу и деловито.

— Юрочка, — начала я, — скажи, пожалуйста, у блондина на пальцах могло быть написано «МЕХАН»?

— Подожди, посмотрю, — ничуть не удивившись такому вопросу в субботнее утро, сказал Юра.

Послышался стук открываемого ящика, шелест бумаги.

— Ты на работе, что ли? — удивилась я.

— Ну да, — спокойно ответил Щеглов. — Все нормальные люди на работе. Так… Что мы там тебе писали? Знаешь, да. Эти буквы вполне укладываются в то, что я вижу на увеличенных снимках. Механик, что ли? В авиации служил?

Сердце у меня заколотилось с бешеной скоростью. Неужели… Неужели это то самое послание, о котором говорил Катушкин? И на пальцах МЕХАН, и первые буквы улиц, куда он приходил совершать преступления, складываются в то же слово… Но кроме авиационного механика это слово напоминало мне еще о чем-то. У меня с ним была связана какая-то ассоциация, давняя ассоциация, но я, хоть убей, не могла ее вспомнить.

Ее вспомнил Синцов, когда я рассказала ему об этом.

Глава 13

Наш великий сыщик с большим удовольствием совместил приятное с полезным: а именно — оперативное совещание в субботу утром с потреблением блинов с вареньем. Он примчался сразу, как только я ему позвонила, так что пробудившийся муж выполз в халате в ванную и по дороге обнаружил на кухне постороннего мужчину.

— О! — только и сказал он.

Синцов привстал и поклонился с набитым ртом. Прожевал и выговорил:

— Ой, Саня! А я думал, тебя дома нету…

Мы смеяться стали все разом.

— Андрюша, ты ведь выдающийся опер! — отсмеявшись, сказала я. — Что ж ты в бытовом смысле такой неуклюжий? Ведь можешь нарваться… А если бы у меня муж был ревнивый?

Синцов покраснел, но упрямо заявил:

— Не нарвался же! Кому в голову придет тебя ревновать?

— Спасибо! — обиделась я. — А мне казалось…

Оба, и муж, и Андрей, стали дружно меня успокаивать, путаясь в показаниях. Мол, конечно, отчего же не поревновать, но не к Синцову же, то есть можно и к нему, но не сейчас… Запутавшись окончательно, они выдохлись. Потянулась пауза, во время которой Синцов с перепугу проглотил все оставшиеся блины, пришлось срочно печь еще порцию.

За семейным, практически, завтраком я поведала о своих изысканиях. Синцов не поверил. Пришлось предъявить ему список улиц в столбик, и он самолично прочитал буквы снизу вверх несколько раз.

— А Обводный-то куда девать? — спросил он, перепроверив, умею ли я буквы складывать.

— Обводный давай оставим пока. У меня такое впечатление, что это не он. Равно как и вчера не он возвращался на старые места происшествий. Уж в этом-то ты не сомневаешься?

— Интересно, а кто же?

— Не знаю. Допускаю, что какой-то близкий к нему человек. Андрюша, не спрашивай, я пока еще и сама не могу сформулировать, что к чему.

— Да? А может, нам ждать еще эпизода на улице на букву «В»? Вдруг он Механов какой-нибудь…

— Или, еще круче, Механовский, — философски заметил мой муж, под шумок выскребывая сметану из горшочка. — Так что ждите еще эпизодов пять. А потом он пойдет акростих писать на свое имя и отчество.

— Может, еще и адресок напишет? — грустно усмехнулся Синцов.

— А слово «Механ», Андрюша, ни о чем тебе не говорит?

— Ну, говорит. Механик, значит.

— Нет, это понятно. А еще? — я прищелкнула пальцами. — Вот вертится что-то в голове, а поймать не могу. Какое-то дело, что ли… Кличка, может быть… Ну, помоги.

Синцов задумался, прикрыл глаза — и вдруг встрепенулся.

— А! Так бы сразу и сказала. Ты имеешь в виду Леху Николаева? Механа?

— Так. Поподробнее, пожалуйста, — попросила я почему-то осипшим голосом.

— Пожалуйста. Только где Леха — и где наши эпизоды. Машка, блинчики такие вкусные… А можно еще немножко? Клянусь, — повернулся он к моему мужу, — больше трех штук не есть.

— Ты же лопнешь, деточка, — со отеческой интонацией проговорил Стеценко. — Как врач тебе говорю.

— Забудь, — с той же интонацией посоветовал ему Синцов. — забудь, что ты врач. Побудь просто гостеприимным хозяином.

Гостеприимный хозяин, хмыкнув, демонстративно отложил на Андрееву тарелку три блина, а остальное подвинул к себе.

— Я еще испеку, — утешила я обоих. — Только хотелось бы услышать про Механа. Это же авторитет какой-то? То-то у меня эта кличка вертелась в голове.