Криминалистика: теоретический курс

Так, по делу о сексуальном насилии, совершенном по версии следствия отчимом в отношении несовершеннолетней падчерицы, следователь провёл между ними очную ставку, в которой принимали участие адвокаты и обвиняемого, и потерпевшей. В ходе очной ставки адвокат потерпевшей предложил обвиняемому прокомментировать содержание восстановленных на его телефоне (на флеш-карте телефона) порнографических файлов с изображением обнаженной потерпевшей. И этот вопрос её адвоката нашел отражение в протоколе очной ставки. Парадокс заданного адвокатом вопроса заключался в том, что телефон, всё это время хранившийся при уголовном деле под обеспечением следователя, исключавшим, как установил позже суд, несанкционированный к нему доступ, был исследован на предмет восстановления удаленных из его памяти файлов только через месяц после проведенной очной ставки.

В судебной психологии подобные «проговорки», представляющие собой одну из разновидностей «улик поведения», называют «виновной осведомленностью», которая обычно выражается в сообщении сведений, которыми их обладатель не мог располагать в принципе.

Не стоило, однако, удивляться тому, что в протоколе очной ставки сохранился фрагмент диалога с обвиняемым адвоката потерпевшей, свидетельствующий о его виновной осведомленности, и косвенно о подлоге файлов, размещенных на флеш-карте телефона. При всей своей склонности к подлогам и лжи, о чём можно было судить по материалам данного уголовного дела, следователь просто не рискнул удалить из протокола очной ставки фрагмент, о котором знали все участники данного следственного действия. И прежде всего, процессуальные противники стороны обвинения — обвиняемый и его защитник, конспектировавший весь ход проведения очной ставки, записи которой сохранились.[781]

Выявление ошибок в оценке достоверности собранных доказательств. Учитывая, что достоверность доказательств чаще всего зависит от правильности применения криминалистических средств обнаружения, фиксации, изъятия и исследования источников доказательственной информации, ясно, что сформулированная задача исследования материалов уголовного дела не может быть решена без привлечения специальных криминалистических знаний, и, прежде всего из области криминалистической техники. Наибольшую сложность для исследования представляют заключения криминалистических экспертиз, которые субъектам процессуального познания приходится оценивать с точки зрения научности использованных экспертом средств и методов. Тем не менее, вполне доступны для оценки и другие характеристики судебной экспертизы, связанные с её назначением и производством. Для этого иногда приходится анализировать достаточно большой объем материалов уголовного дела. Результаты такой оценки могут оказаться достаточно убедительными, чтобы стать основанием для признания заключений эксперта недопустимым доказательством.

По уголовному делу о нецелевом расходовании кредитных денежных средств хозяйственным обществом ООО «К.М.»[782] в сфере молочного производства требовалось установить объем закупок молока за период времени с 2006 по 2007 год и размер израсходованных на это сумм. Однако в постановлении о назначении судебно-бухгалтерской экспертизы не нашлось места этому вопросу несмотря на то, что именно в ответе на него надлежало искать подтверждение или опровержение факта целевого (или нецелевого) расходования кредитных денежных средств. Тем не менее, этот дополнительно поставленный вопрос был включен в предложенный следователем перечень по ходатайству обвиняемого и его защитника. Отвечая на данный вопрос, эксперт в своем Заключении указала и общую сумму закупок молока по заключенным ООО с контрагентами договорам и сумму, которую покупатель по ним фактически оплатил.

Уже только одного этого вывода эксперта-бухгалтера, по сути дела подтвердившего позицию защиты о том, что полученные в 2006–2007 годах кредитные денежные средства, расходовались в полном соответствии с их целевым назначением, было достаточно, чтобы усомниться в виновности директора ООО, привлеченного к ответственности по данному делу.

Самым неожиданным, однако, оказалось то, что заключение судебно-бухгалтерской экспертизы, которое ответом на дополнительный вопрос по сути дела опровергало предъявленное директору обвинение, суд положил в основу вынесенного подсудимому обвинительного приговора. Такое удивительное «превращение» оправдательного доказательства в доказательство вины директора имело, между тем, свое, вполне конкретное объяснение. Дело в том, что суд просто проигнорировал эти выводы судебно-бухгалтерской экспертизы, отразив в тексте приговора ответы только на вопросы, поставленные следователем, и оставив даже без комментария ответ на вопрос, которым по инициативе стороны защиты было дополнено постановление о назначении экспертизы.