Криминальная империя

– Не-не-не, – завибрировал поднятый палец оживившегося Червоненко. – На хрен нам Москва! Из столицы потом сами прилетят пирог для своих ставленников делить, а противников в дерьмо втаптывать. Я понял. Нужно обеспечить делу об убийстве семьи Никольченко широкий общественный резонанс. К примеру, опубликовать материал в краевой газете, дать информацию в Интернете, в каком-нибудь блоге. Лучше опять же в журналистском. Нужно подумать, кто у нас из областных писак самый активный «борец за справедливость». И подсунуть ему данные, а он на статье себе имя сделает, своему изданию имя сделает и вообще.

– Только сведения ему должен подать не мент, – с сомнением сказал Игнатьев.

– И уж никак не прокурорский работник, – согласился Червоненко. – Лучше простой житель Романовского. Человек, который во всем этом живет, все это не первый год видит и обладает информацией из полиции, прокуратуры.

Глава 13

На условленное место Игнатьев пришел с опозданием всего в пять минут и теперь волновался, что его могли не дождаться, если встреча и планировалась. Он закурил и стал осторожно осматриваться по сторонам. Какой-то парень подошел и попросил прикурить. Зосима Иванович окинул его взглядом и протянул зажигалку. Парень отвернулся от ветра, прикурил и сунул зажигалку Игнатьеву в руку. Вместе с зажигалкой в руку попало еще что-то. Свернутая бумажка?

Игнатьев отошел к телефону-автомату, снял трубку и только теперь посмотрел, что ему дали. Это оказалась в самом деле бумажка, и на ней печатными неаккуратными буквами было написано «туалет». «Конспираторы хреновы», – подумал Игнатьев и стал вспоминать, где тут находится платный туалет.

Свернув во двор, он увидел соответствующую табличку на дальней стене и стрелку. А справа, прислонившись спиной к стене, стоял Испанец.

– Пошли, – кивнул уголовник и двинулся куда-то в глубь двора.

Игнатьев молча пошел следом, готовый ко всему, в том числе и к нападению. Охранять себя оперативникам он запретил строго-настрого.

– Здесь поговорим, – остановился Испанец под старой почерневшей деревянной лестницей, ведущей на второй этаж дома. – Потом выйдешь через эту квартиру. У нее окно выходит на другую улицу. Окно открыто. Значит, так, усвой, что ты меня больше не знаешь и я свой должок выплатил тебе с лихвой. Какая там моя жизнь ни есть, а она моя и я ее люблю. Понял? Запоминай! Белого убили за то, что он хозяина слушаться перестал и решил сам в боссы податься. Раньше он отвечал за поставку сюда дури, а распространением занимались другие. Теперь и тем и другим рулит Череп, Черепанов его фамилия. У него большая кодла быков, и их готовит кто-то из спецуры. Они держат весь город и весь район. Крепко держат, Игнатьев, тебе с ними лучше не связываться – закопают в два момента. Знаю, что есть у него там парень один, Монахом кличут. Садист, пробы ставить негде. Он баб за свою сопливую жизнь перенасиловал столько, сколько ты сигарет за неделю не выкуриваешь. А в помощниках у него Валет, толковый такой и скорый на расправу. Дальше. Я слышал, что прокуратура хотела накрыть цех по чьей-то наводке, но их предупредили. Я тебе сдам еще один, но учти, что место могут сменить. Он у них вообще не один в городе, не держат они весь товар в одном месте. На выезде, на Ростовском шоссе, есть станция техобслуживания. Она там одна, не ошибешься. А за ней, в заброшенных строениях, там какие-то хранилища когда-то были, у них цех.

– Спасибо, Женька, – сказал Игнатьев, чуть ли не в первый раз в жизни называя Испанца его настоящим именем.

– Про твоих ничего не знаю, тут помочь нечем. Все, Игнатьев, прощай. – Испанец открыл дверь, показывая, куда нужно идти. Потом помедлил и скупо улыбнулся. – Выживи, Игнатьев. Хороший ты человек, деловой. Обидно, если убьют.

Сразу звонить оперативникам Игнатьев не стал. Не то чтобы он постеснялся опять попасть впросак или все еще не верил в их честность. Просто считал это дело прежде всего своим личным долгом перед двоюродным братом. А вот когда все будет точно известно, когда нужны будут действия, тогда можно привлекать и своих полномочных сторонников. И Пугачеву в эту ночь он тоже не стал ничего говорить. Здесь уже была другая причина. Игнатьев не хотел расстраивать неудачами старого следователя.

С Пугачевым они ограничились только договоренностью о проведении экспертизы по останкам Садовской. Еще следователь преподнес интересную информацию о тех двух мужчинах, которых Игнатьев видел заходившими во время спецоперации на территорию хозяйственного двора. Одним из них был начальник юридического отдела городской администрации некто Кадашкин. Игнатьев запомнил эту фамилию. А вот второго он не знал.

Зосима Иванович даже не стал предупреждать Пугачева об их задумке с краевой прокуратурой. Зачем пугать раньше времени? И получится ли еще чего с их идеей? А вдруг все кончится совсем иначе, да с угрозой для жизни? Тогда хоть Иван Трофимович останется в стороне.