Криминальная империя

Не очень громкий хлопок отдался эхом под потолком пустого коридора. Петро сделал по инерции несколько шагов вперед, постепенно выгибаясь всем корпусом назад. На его лице стало появляться выражение недоумения и досады. Он схватился рукой за расплывающееся на левой стороне груди кровавое пятно, прохрипел что-то невнятное и повалился лицом вниз. Его голова гулко стукнулась об пол.

— Зажрался, спецназовец, — ехидно прокомментировал мужик, убирая в карман свою игрушку. — Расслабился. Думал, с тобой все кулаками беседовать будут. Есть на свете люди и поумнее.

Он сплюнул и пошел к выходу, чуть приволакивая правую ногу.

Белозерцев выстрела самодельного пистолета не слышал. Через час с лишним он, обеспокоенный тем, что Петро куда-то делся, наконец вышел в раздевалку, потом в предбанник. И там он увидел открытую дверь в коридор и ноги в знакомых коричневых ботинках. Все негодование, злость мгновенно отошли на задний план. Сытая жизнь быстро расставила акценты в сознании. Первым делом нужно избавиться от тела и следов убийства здесь. Надо все сделать очень быстро, пока арендаторы еще в сауне и не отправились по домам. И только когда здесь будет чисто, можно думать о том, что и почему здесь произошло. Роман побежал за мобильным телефоном.

Тело увезли, чтобы сбросить в реку. Любое место на улице или в помещении обязательно наведет полицию на мысль, что Петро был убит в другом месте. Под ним не будет такой большой лужи крови. Парни Белозерцева обшарили каждый квадратный сантиметр коридора, но так и не нашли пули. Оставалось надеяться, что она застряла в теле. Еще пару часов пришлось потратить на то, чтобы создать и заставить своих помощников запомнить легенду. Петро этой ночью в сауне не было. Его видели совершенно в другом месте.

За ночь Белозерцев, переполняемый злостью, раз десять пытался дозвониться до Остапенко. Сам он боссу не звонил уже примерно с год. И теперь оставалось думать, что тот либо сменил номер телефона, либо выключил мобильник на ночь. Наверняка у него был и второй телефон, для своих людей, был домашний телефон, номера которого Белозерцев тоже не знал. Роману очень хотелось услышать ответы на свои вопросы. Что за претензии к его работе? Что за хрена Остапенко к нему прислал и за что был убит Петро? Как минимум Рома Белый собирался потребовать голову того «посланца».

Остапенко нашелся сам в семь часов утра. Белозерцев только-только забылся тревожным сном на диване в офисе, как зазвонил его мобильник. Номер был незнакомый, но голос он услышал именно Михаила Ивановича.

— Ты чего там устроил, говнюк? — потребовал ответа Остапенко. Его голос звучал без гнева, а с какой-то брезгливостью. — Что за стрельба? Ты откуда такое быдло набираешь себе в помощники? Из уголовников, бывших дружков? Кретин!

— Какие претензии ко мне? — тут же вскинулся Белозерцев. — Это ваш тип стрельбу устроил, он моего человека убил! И никакого не уголовника!

— Хватит орать! — осадил его Остапенко. — Забыл, кто я и кто ты? Тело уберешь, следы скроешь. И чтобы никаких концов, понял?

— Да понял, сделали уже…

— Не перебивай! Следы уничтожишь, чтобы мне с полицией не разбираться и не впрягаться из-за тебя.

— Ни хрена себе! Это как же из-за меня?

— Заткнись, я тебе сказал! Потом разберемся, как все произошло! А теперь ты мне скажи, где деньги за последнюю партию? Почему я должен свое ждать, да еще канючить?

— Всего два дня прошло, Михаил Иванович. — Привычно мысли Белозерцева переметнулись на вопросы текущей работы, оставляя тему убитого телохранителя позади. — Маленькая задержка. Когда я вас подводил? Еще пару дней, и вся сумма будет у вас.

— Меня не устраивают такие произвольные сроки! — голос Остапенко наконец сорвался на крик. — Ты своей бараньей головой можешь понять, что весь процесс плотно завязан, что деньги уже должны начать работать в другом месте? Что я не выполняю обязательства, потому что ты, урод, срываешь сроки, потому что ты зажрался! Деньги сегодня к вечеру привезешь лично! Всю сумму! Как и где ты их возьмешь, меня не интересует. Твои проблемы, ты и решай. И запомни, что ты мелкий уголовник, которого я нанял за бабки делать для меня работу. Я тебе дал все, я поднял тебя из грязи, дал фирму, чтобы ты легально сладко жрал и спал. Ты забыл, паскудник, что ты «никто и звать тебя никак»!

Белозерцев аж зарычал от бешенства. Это было оскорбление, страшное оскорбление для того, кто сидел, жил по понятиям. Эту фразу бросают как половую тряпку тем, кто в уголовной иерархии находится на самом низшем уровне. Тем, кого в зоне называют «опущенными», «машками». Это был со стороны Остапенко самый настоящий плевок в лицо.

— Какие у вас есть версии? — побарабанил пальцами по крышке стола райпрокурор.