Криминальная империя

— Нет, все то же самое. Будем считать, что мы перестраховались и нас упрекнуть не в чем. Увы, бывает, что люди умирают от горя, да еще неблагоприятно протекающая беременность. С патологией.

— Я смотрю, ты все уже для себя по полочкам разложил? — проворчал Пугачев.

Почему-то в последнее время старого следователя Черемисов стал раздражать. Он понимал, что молодой человек не обязан разделять его страхов, подозрений, просто плохого настроения. Но все равно что-то в нем раздражало. Ведь столько лет вместе проработали!

Глава 4

Разъяренный Игнатьев вышел из здания Управления. Бесило все: и заходящее солнце, и мягкий ветерок, и улыбающиеся люди. Взгляд, как нарочно, уперся в вывеску открытого кафе в конце квартала. Игнатьев сплюнул с ожесточением и решительно двинулся по улице мимо своей припаркованной машины.

В кафе было шумно и почти все столики были заняты. Играла музыка, молодежь пила пиво, хохотала. Несколько пар в возрасте вели себя немного тише, но тоже были явно в приподнятом настроении. Игнатьева это устраивало. Он терпеть не мог мрачного молчаливого уныния и терзаний наедине с собой. Если нужна разрядка, то нужно идти туда, где шум и гам. И водка.

На полицейскую форму под навесом кафе почти никто не обратил внимания. Единственный, кто насторожился, — это молодой дагестанец-бармен.

— Что вы хотели? Посидеть или?.. — с видом заговорщика спросил бармен майора.

— Водка есть?

— Да, конечно. У нас имеется разрешение на продажу крепких алкогольных напитков.

Оглядевшись, Игнатьев определился с местом для себя. В самом дальнем углу сидели двое. Один помоложе, второй постарше. Курили «Приму», посасывали дешевое пиво и явно подливали в него из кармана принесенную с собой водку.

— Туда принеси, — ткнул Игнатьев пальцем в сторону столика. — И закусить чего-нибудь.

Стащив с головы фуражку, он протиснулся между столами и стульями с развалившимися на них разгоряченными телами. Не спрашивая разрешения, взял в углу за воротник того, что помоложе, и пихнул его на свободный стул. Уселся спиной к залу и стал доставать сигареты.

— Это че? — попытался возмутиться обиженный такими манерами мужчина, поправляя воротник рубашки. — Я мешаю кому?

— Мешаешь! — коротко и веско ответил басом Игнатьев. — Сиди и отдыхай, а то совсем вышвырну.

— Товарищ майор, — заплетающимся языком попытался вставить слово второй мужик, — а в чем дело-то?

— Нажраться хочу, понял? — зловещим шепотом в лицо ответил Игнатьев.

— А мы тут при чем? — снова попытался подать голос первый.

Ручища майора тут же схватила его за рубашку и притянула к себе. Глаза полицейского были злыми и бешено вращались.

— Слушай, говнюк! Я сказал тебе заткнуться? А ну сдернул отсюда, пока я тебя ногами вперед не выкинул через перила!

Игнатьев отшвырнул мужчину назад на стул. Тот ошарашенно стал шарить по столу, нашел свои сигареты и боком сполз со стула в сторону выхода. Второй, который был постарше, тоже попытался встать, но тяжелая рука майора легла на его плечо и придавила к стулу.

— А ты куда? За ним? Сядь, не выделывайся! Сказал же, что нажраться хочу. Сиди, один я не пью. Я буду пить, а ты меня слушать и тоже пить. Денег-то у тебя нет, так ведь? То-то! Повезло тебе, угощаю.

На столик со стуком встала запотевшая семисотграммовая бутылка «Пять озер», тут же появились тарелки с бутербродами, нарезанным дольками лимоном. Игнатьев одобрительно похлопал по руке девушку-официантку. Так и не успев закурить, он отложил сигареты и налил в две рюмки.

— Бери, брат, — кивнул он мужику. — Как меня зовут, тебе знать не обязательно. А вот как тебя зовут?

— Николай, — заулыбался мужик и послушно схватил рюмку.

— Ну, вот и давай, Коля! За то, чтобы вечер у тебя сложился!

Игнатьев выпил рюмку одним глотком. Шумно выдохнув, он закрыл глаза, поморщился и некоторое время так сидел, прислушиваясь к действию алкоголя. Тепло медленно стало расползаться от пищевода и желудка по телу. Удовлетворенно крякнув, Игнатьев закурил и уставился на собеседника потеплевшим взглядом.

— Закусывай, Коля, закусывай. Жизнь штука хорошая, если иногда случаются приятные вещи. Вот у тебя случилось. Человек должен быть оптимистом, иначе сопьешься. Ты оптимист, Коля?

— Я-то? Да что я, — залепетал совсем осоловевший мужик. — Вот на халяву выпил, и уже хорошо. Мне много не надо.

— Правильно, — одобрил Игнатьев и снова наполнил рюмки. — Давай за оптимизм. Каждый человек должен быть оптимистом. Пессимистом допускается быть человеку только при одной профессии — врача-проктолога. Он каждый день на работе видит такое! Знаешь, Коля, кто такой врач-проктолог?

— Нет, — испуганно заморгал мужик.

— Ну и выпьем за то, чтобы ты никогда этого не узнал!

Игнатьев снова опрокинул рюмку и съел бутерброд с колбасой. Только сейчас он понял, что зверски голоден. Поймав проходившую мимо официантку за локоть, потребовал две порции горячего. И снова наполнил рюмки. Коля, сидевший напротив, совсем раскис. Он безуспешно пытался прикурить сигарету.