Криминальная мистика

— Стоп! — Облегченно вздохнув, Гуров вскинул руку, требуя внимания. — Значит, я так понял, Станислав Крячко жив и невредим, и находится в бытовке гаража этого дома. Так? Проводите меня туда!

Илона, хмыкнув, повела плечом и зашагала по коридору в сторону лестницы, ведущей на первый этаж. Внутренне поражаясь цинизму и распущенности этой девицы, Лев последовал за ней. Последней, поминутно вздыхая и причитая, уныло повлеклась Тамара Федоровна. Спустившись вниз, Илона подошла к двери, за которой оказался наклонный коридор, ведущий в подвал дома.

В просторном подвальном гараже Гуров увидел две машины и пустующее стояночное место, где, скорее всего, не так давно стояла машина Евгения Перлинова. Илона прошла через гараж в дальний его конец и, достав ключ из кармана халата, отперла обычную филенчатую дверь. Распахнув ее настежь, она изобразила демонстративный жест рукой:

— Прошу!

Лев заглянул внутрь и увидел недурно обставленную бытовку, в центре которой, лицом к выходу, за столом в одной рубашке сидел Станислав и уминал бутерброды с ветчиной вприкуску со свежим огурцом. Тут же на столе красовалась бутылка вина, правда, неоткупоренная. Подле нее стояло несколько тарелок со всякой снедью.

— Привет! Ты в порядке? — войдя, поинтересовался Гуров, хотя этот вопрос был излишним.

— Привет… — отчего-то сконфуженно откликнулся Стас, не переставая жевать. — Скажем так, отчасти. Илон! А ну-ка, живо сюда мою одежду, японский городовой! Это, Лев! Пока выйдите, что ли?.. Гм…

Илона тут же принесла большой пакет, и все поспешили покинуть бытовку. Тамара Федоровна, прикрыв за собой дверь, осуждающе посмотрела на внучку:

— Ну, вот как это понимать? Что о нашем доме люди-то скажут? Что тут притон какой-то развратный! А? Чего молчишь?

— А чего я должна говорить? — чуть скривила губы Илона. — Что, вообще, произошло? Мужик — вон он, живенький и здоровенький, сидит и ест. Какие проблемы? Сейчас выйдет и скажет — есть у него претензии или нет. Что раньше времени кипишиться?

Неожиданно откуда-то сбоку послышался еще один женский голос:

— Здравствуйте. Что здесь происходит? Илона, ты опять что-то натворила?

Гуров оглянулся и увидел моложавую особу в дорогом банном халате и с венчающим голову махровым полотенцем. Сразу бросалось в глаза, они с Илоной похожи и лицом, и статью.

— Марианна Викторовна? — уточнил Лев. — Доброе утро. Я — коллега уже известного вам Станислава Васильевича, который оказался похищенным вашей дочерью. Вот, приехал разбираться.

Измерив дочь уничтожающим взглядом, Марианна гневно провозгласила:

— Бесстыжая, распутная дура! Как ты могла?! Да я не знаю, что с тобой за это сделать!..

Выслушав ее, Илона уперла руки в бока и язвительно рассмеялась прямо ей в лицо.

— Это ты-то меня берешься учить нравственности и морали? Да, я трахаюсь с мужиками. Но я не замужем и никому клятв верности не давала. В отличие от некоторых, подставляющих свой передок всякому желающему, имея нормального мужа.

Лицо Марианны покрылось пунцовыми пятнами, и она, опасливо покосившись в сторону молчаливо стоявшей Тамары Федоровны, выпалила:

— Что ты этим хочешь сказать?

— А что говорить? — все так же язвительно переспросила Илона. — Ты вчера вечером где была? Стоп! Я знаю, что ты сейчас скажешь: у своей подруги Рины Костинец. Да? А вот фигушки! Ты ездила на случку с зубным доктором Калиниченко. А еще у тебя любовники — Жалавян, Ребров, Парфенов Колян, сотрудник прокуратуры. Ну, опровергни меня! Молчишь? И ладно бы, мужа не было…

— Заткнись! — стиснув кулаки, затряслась от ярости Марианна. — Муж… Был бы муж — как муж… А то — название одно. А я — живой человек! И я имею право…

— Ой, держите меня семеро! — перебил тираду язвительный смех Илоны. — Я ща со смеху помру! Это папа Женя — хреновый муж? Это он-то никчемный мужик? Уж насчет этого ты, давай, не свисти. Мужик он — о-го-го какой! Уж я-то в мужиках разбираюсь!

При этих словах глаза Марианны стали большими и круглыми. Она раскрыла рот, судя по всему, не находя ни слов, ни сил, чтобы что-то сказать, и, прошептав:

— Неужели ты и он… — замолчала, не зная, как закончить фразу.

— Да! Представь себе! — гордо вскинула подбородок Илона. — Только не он, а я сама. Это было в сентябре, когда ты укатила на море к своим кобелям. Ну, ты же обожаешь бархатный сезон, темпераментных абхазов… И вот вечером, смотрю — папа Женя такой грустный, такой несчастный, что мне его жалко стало. Вот я и пришла к нему ночью. Он спросонья подумал, что я — это ты. Ну, и… Знаешь, мне очень понравилось. Да! Это было здорово! Суперский кайф! Правда, когда он включил ночник и увидел меня, то из-под одеяла выскочил как ошпаренный. Я так смеялась! А он подошел к окну и сказал, что мы живем на перекрестке тьмы, что отсюда надо бежать. Бежать, куда глаза глядят…

Внимая снохе и внучке, Тамара Федоровна лишь ошеломленно качала головой и время от времени крестилась, бормоча:

— Господи! Прости им грехи их тяжкие!..

А вот Гуров в этом скандальном диалоге сразу же уловил то главное, что мгновенно натолкнуло его на неожиданную мысль, и он убежденно произнес: