Криминальная мистика

За все, без малого, десять лет существования «Гюлистана», что на многих восточных наречиях означает «Страна роз», в его стенах подобное произошло впервые. С утра вообще ничто не предвещало каких-либо форс-мажоров. В одном из залов ресторана с десяти утра отгуляла какая-то корпорация, отмечавшая свой юбилей. И хотя выпито было безмерно много, гулянка прошла, можно сказать, вполне цивильно. Затем отшумела «свадьба» двух дамочек-лесби, отпразднованная так называемым ЛГБТ-сообществом. Официанты восточных кровей, с изумлением взирая на «жениха» с «невестой», ошарашенно перешептывались о том, что «мужиков бы хороших этим дурам», чтобы те «драли их, как сидоровых коз», тогда бы у «новобрачных» поменьше было в голове подобной идиотчины.

Ближе к вечеру в назначенный час к ресторану пышно прикатила кавалькада из трех престижных иномарок, из которых вывалило более десятка граждан обоего пола. Швейцар с церемонным поклоном распахнул дверь перед ними, и компания проследовала в один из самых роскошных залов, где уже был накрыт длинный стол, вдоль которого взволнованно бегали официанты, без конца выверяя и уточняя, не упущено ли чего, не возникнет ли каких-либо замечаний и претензий? Появление участников банкета, возглавляемых весьма уважаемым в данном заведении господином, было встречено почтительными поклонами и подобострастным: «Добро пожаловать, уважаемый господин Фазильбеков!»

И банкет, как это было уже последние несколько месяцев, начал свое неспешное, сопровождаемое звоном фужеров и цветистыми восточными тостами течение. Великий Наставник произнес пространную речь-проповедь, в которой выдал массу сколь высокопарных, столь же и маловразумительных, расплывчатых сентенций. Говорили и другие о значимости учения Великого Наставника, каковое надлежало всемерно распространять среди стран и народов. Но, разумеется, самой первой, без остатка проникшейся духом «гениального учения» и полностью ему покорившейся, должна была стать Россия.

Впрочем, по мнению большинства участников банкета, название «Россия», уже давно вызывающее раздражение целого ряда стран, должно уйти в небытие, сменившись на нечто, куда более подходящее, например Эггельдэршу. Именно так называлась божественная страна, родственница великой Шамбалы, где Великий Наставник и смог получить свою безграничную мудрость. Впрочем, участники застолья считали никчемным и сохранение ущербного русского языка, так же, как и всей плебейской русской культуры. Причем самыми ярыми сторонниками этих «инноваций» были неофиты Наставника из числа аборигенов средней полосы. И никто из пирующих даже не подозревал, что их пир-месса очень скоро будет прерван самым бесцеремонным образом.

Ровно в шесть вечера все свободные места на корпоративной стоянке ресторана внезапно заняли несколько подозрительных транспортных средств. В их числе были «Соболь» с зашторенным окнами, два полицейских «уазика», серый «Пежо» и не вполне определенного цвета, уже видавший виды «Мерседес». Из «уазиков» и легковушек вышли человек семь крепких мужчин в штатском, которые направились к входу в ресторан. За их приближением растерянно наблюдал швейцар, даже приблизительно не представлявший себе, как ему надлежит реагировать на это нашествие.

Первым поднялся на крыльцо крупный, представительный мужчина довольно-таки высокого роста и, сунув под нос служебное удостоверение, лаконично посоветовал швейцару оставаться там, где он и стоял. Следом за суровым гражданином в вестибюль прошли и его спутники, встреченные донельзя растерянными метрдотелем и администратором.

– Господа, простите, но у нас свободных мест нет! – растерянно пролепетал метрдотель.

– Не беда! – улыбнулся старший этой странной команды. – Сейчас у вас их прибавится.

И только тут ошеломленный администратор узнал в нем сегодняшнего визитера, который намеревался заказать корпоративный банкет, и в его душе закопошились самые неприятные подозрения. Он шагнул к старшему, робко тронув его за рукав:

– Простите, господин Озолиньс! Что происходит?

– Вообще-то моя фамилия Гуров, я – старший оперуполномоченный Главного управления угрозыска, – снисходительно взглянув на него, ответил мужчина. – Господин Фазильбеков уже кутит?

– Д-да… – через силу выдавил администратор, только теперь поняв, какого дурака он свалял!

Ведь по всем действующим в ресторанной среде правилам, как писаным, так и неписаным, в любом случае он был обязан известить уважаемого клиента о человеке, с которым тот, вполне вероятно, мог быть в не совсем хороших отношениях. Но не сделал этого. Почему? Он и сам не знал. О, небо! Как можно было так опростоволоситься?!

– Проводите нас к нему и – большая просьба! – не вздумайте поднять какую-либо тревогу, – жестко предупредил Гуров. – Случись нечто подобное, боюсь, по достоинству оценить ваше расположение к господину Фазильбекову мы тогда точно не сумеем. Вы меня хорошо поняли?

– Да… – обреченно кивнул администратор и изобразил приглашающий жест. – Прошу!.. – Шагая отчего-то непослушными ногами, он проводил незваных гостей по открытой галерее, опоясывающей общий зал, к входу в особый зал для ВИП-персон и, открыв дверь, сдавленно повторил: – Прош-шу…

К громадному облегчению администратора, прибывшие брать его с собой не стали. Гуров шагнул внутрь, а следом за ним вошли и все остальные. Осторожно прикрыв за ними дверь, администратор со всех ног помчался к директору заведения. Но он опоздал – его опередил метрдотель, и в этот момент у директора в лихорадочной спешке шло совещание: что же делать-то?! Предложение начальника охраны – здоровенного силача с неохватно широкими плечами – сгрести «всю эту шелупень ментовскую в охапку и выкинуть на улицу», поддержки не нашло. Администратор в нескольких словах описал физические габариты незваных гостей, и силач, отчего-то убавив воинственный пыл, как-то сразу стушевался.

И тогда директор решил пойти на крайность. Он позвонил депутату городской Думы – человеку известному и влиятельному. Тот, явив решительность и натиск, посоветовал «взять в оборот зарвавшихся ментов», а сам пообещал немедленно подъехать и «собственноручно вышвырнуть их на улицу». Воодушевленные его пламенной поддержкой, во главе с начальником охраны в сторону ВИП-зала помчалось человек шесть крупных парней с толстыми шеями и накачанными бицепсами – настоящие восточные палваны (то бишь богатыри).

Увидев толпу нехилых мужиков, ввалившихся без малейшего намека на то, чтобы испросить высочайшего дозволения, участники банкета, несмотря на уже изрядную степень опьянения, разом замерли, как участники заключительной сцены в гоголевском «Ревизоре». Кто-то оцепенел, держа в руке вилку с насаженным на нее шматом жаркого, кто-то едва не захлебнулся вином, стоимость литра которого равнялась новенькой «Оке». Лишь хозяин застолья, вовремя сообразив, что каждая секунда промедления – прямой урон его незыблемому авторитету, поднялся и набрал в грудь воздуха, намереваясь сказать что-нибудь наподобие «Посторонние – вон отсюда!», однако его опередил рослый мужчина с весьма крепкими плечами, который прямо от двери направился к нему и, показав служебное удостоверение, сурово поинтересовался:

– Гражданин Фазильбеков?

– В чем дело?! Кто такие? – стараясь нагнать на себя куражу, проорал Шашлычник. – Это – частное мероприятие, и вам тут делать нечего!

Сразу двое из сидевших за столом выхватили из-за пазухи пистолеты и навели на дерзнувшего явить неуважение к Великому Наставнику. Но неизвестный лишь иронично усмехнулся и указал им взглядом на своих спутников. «Сопротивленцы» оглянулись и почувствовали, как по их спине загулял холодок – в их сторону были нацелены стволы сразу четырех портативных автоматов «Штурм», молниеносно извлеченных из-под пиджаков.

И без того мертвая тишина сразу стала звенящей. Некоторые из участников застолья даже побледнели, поняв, что в любое мгновение она может быть распорота безжалостными, смертоносными очередями, и с первого взгляда осознав, что их бельгийские «файв севены» – ничто в сравнении с мощными «Штурмами», рядом с которыми и пресловутый израильский «узи» – детская игрушка.

– Оружие на стол положили! – невозмутимым тоном предложил Гуров.

Парни, переглянувшись и стараясь не смотреть на своего повелителя, медленно положили пистолеты на стол.

– Очень жаль, что некоторые господа считают допустимым оказывать активное сопротивление органам правопорядка, – продолжил Лев, окидывая взглядом сидящих за столом. – Очень жаль! Каких-либо жестких действий мы не предполагали, но, как видно, их не избежать. Поэтому прошу добровольно сдать все имеющееся у присутствующих незарегистрированное холодное и огнестрельное оружие, наркотики и иные, запрещенные к хранению предметы. Время пошло!

Один из гостей, как видно, вовремя сообразив, что дело – «табак», стараясь не привлекать к себе внимания, неприметным движением запустил руку за пазуху и с громким стуком что-то бросил под стол. Следом послышалось еще несколько глухих ударов.

– А у нас ничего нет! – посмотрев на Гурова, ехидно ухмыльнулся мордастый тип с рыжими усами, оформленными на гуцульский манер.

– А что там под столом? – подходя к нему, поинтересовался плечистый крепыш в потертой кожаной куртке.

– Нам откуда знать, что в этом кабаке под столами валяется? – явно норовя подразнить «мента», скривился брюнет с орлиным носом, сидевший напротив рыжеусого.

– Бабы с перепугу нарожали! – гыгыкнул лопоухий мордоворот со шрамом через всю щеку и клочками волос на лысеющей голове.

В этот момент двери помещения снова с грохотом распахнулись, и в зал влетели несколько «шкафов» с пистолетами на изготовку. Предводитель «палванов», размахивая «стечкиным», сипло скомандовал:

– Никому не двигаться! Открываем огонь на поражение! Кто вы такие? Какое имеете право врываться на частную территорию?!

Опера с автоматами тут же развернулись в их сторону.

– У тебя мозги жиром случайно не заплыли? – с металлом в голосе спросил Крячко. – Уголовный розыск! Предлагаю выметаться отсюда без лишних разговоров, иначе сегодня ночевать будете в «Лефортово».

– Знаем мы, какой вы «уголовный розыск»! – язвительно парировал предводитель, продолжая размахивать пистолетом. – Нам сообщили, что под видом полиции в ресторан ворвалась банда киллеров, намеревающихся устроить тут бойню. Настоящая полиция уже вызвана!

– Слышь, ты, недоверчивый! Ты вообще-то нарываешься на большую грубость, – уже начиная закипать, прорычал Станислав. – Ты, я так понял, специально придуриваешься, чтобы тянуть время. Так? Что, ждете какого-то заступника из больших «шишек»?

– Да, похоже, тут кое-кто решил немного подурачиться и подурачить нас, – доставая телефон, констатировал Гуров.

– Убрать телефон! – приказал предводитель, наводя пистолет в его сторону. – Я кому сказал?!

Но Лев, не обращая на него никакого внимания, лаконично скомандовал:

– Начали!

Менее чем через минуту, громко топая, в ресторанный зал влетела третья по счету команда – в камуфляже, бронежилетах и масках. Оказавшись с двух сторон под прицелом автоматов, охранники скисли и, подчинившись приказу спецназовцев, побросали оружие на пол. Без тени улыбки Гуров обратился к предводителю «палванов»:

– Ну, вот и полиция подоспела! «Упаковать» и увести! – добавил он, обращаясь к здоровенному спецназовцу с погонами капитана.

Криво ухмыльнувшись, начальник охраны презрительно покосился в сторону Крячко и небрежно выронил свое оружие. Стас, и без того до предела раздраженный поведением ресторанной охраны, шагнул в его сторону.

– Чего кривишься? Что, непобедимым себя считаешь? – хмуро поинтересовался он.

– А ты думаешь иначе? – с некоторым высокомерием обронил тот.

– Думаю! – с вызовом ответил Стас. – Думаю, что, если бы ты потом не побежал ябедничать и хлюпать носом, я бы тебе его прямо сейчас натянул как следует.

– Кто-о-о?! Ты?! – язвительно захохотал главный охранник. – Ну, давай, давай… Только смотри, сам не начни хлюпать носом.

Они сблизились и пошли по кругу, ловя взглядом каждое движение соперника. В какой-то миг начальник охраны попытался сделать выпад, чтобы произвести захват и подсечку, но его мощная ручища поймала пустоту, а стремительное движение ноги переместило лишь оказавшийся на ее пути воздух. А Крячко, схватив и крепко стиснув его толстое запястье, молниеносно провел успешную контратаку. Он подбил его опорную ногу, одновременно зажав предплечье соперника в сложном переплетении своих рук, отчего тот, повинуясь мощи чужих мышц и нестерпимой боли в локтевом суставе, опрокинулся назад.

Разжав замок, Стас выпрямился и кивнул с интересом наблюдающим за ними спецназовцам:

– «Пакуйте»!

– Стой! – Вскочив на ноги, громила, кипя злостью и досадой, яростно махнул рукой. – Это не в счет! Я сделал ошибку, и ты ею воспользовался! Это нечестно! Давай еще, если ты мужчина!

Окинув его убийственно ироничным взглядом, Крячко насмешливо парировал:

– «Давай еще!» – мне обычно говорят только женщины!

Это было столь неожиданно, что, несмотря на напряженность ситуации, в зале раздался хохот. От души рассмеялись опера и спецназовцы, гоготнули участники банкета, даже охранники, опустив лица и побагровев от натуги, с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться во весь голос. Один лишь посрамленный начальник охраны был мрачнее тучи.

Когда спецназовцы увели охранников, закованных в наручники, Гуров снова повернулся к Шашлычнику:

– Так, господин Фазильбеков… Мирно решить вопрос у нас не получилось, поэтому будем решать его в силовом варианте! – Подойдя к нему, он обхлопал бока задержанного, аккуратно, чтобы не стереть отпечатки пальцев, достал у него из-за пазухи американский десятизарядный «форт-брэгг» и спросил: – Документы на пистолет имеются?

Фазильбеков лишь угрюмо промолчал в ответ.

Вернувшимся спецназовцам Лев приказал:

– Его и всех остальных, за исключением женщин, – «паковать».

В этот момент в двери зала появился гражданин средних лет, напоминающий чем-то переполошенного пингвина. Оглядевшись, «пингвин» вскинул руку и, стараясь придать голосу твердость и мужественность, объявил:

– Я – депутат городской Думы Метрынцев! Требую прекратить это безобразие и беззаконие! Кто здесь старший?

– Я старший! – Гуров измерил взглядом раскипятившегося «политического деятеля» и воскликнул: – Какая встреча, господин Метрынцев! У вас-то самого как складываются взаимоотношения с Уголовным кодексом? Надеюсь, лучше, чем пятнадцать лет назад?

При этих словах депутат съежился и замер, став похожим на испуганного зайца, застигнутого на чужой капустной грядке. Он никак не мог ожидать подобной встречи и тем более того, что этот здоровенный опер, когда-то задержавший его при попытке принуждения к интиму школьницы – по сути, изнасилования, вдруг его опознает. А ему было что скрывать. В конце девяностых успешный кооператор Метрынцев, большой любитель «клубнички», особенно – юной и незрелой, частенько куролесил на улицах столицы. Уговорив сесть к нему в «Тойоту» какую-нибудь молоденькую глупышку, он увозил ее в глухое место, где, силой удерживая в салоне, порой часами уламывал согласиться на его притязания, обещая в случае согласия щедро оплатить «взаимность». В большинстве случаев, сломленные его нажимом, девочки соглашались уступить, лишь бы хоть как-то от него отвязаться.

Но тогда все сразу пошло наперекосяк. Он и подумать не мог, что, когда он сажал в машину росленькую семиклассницу, происходящее случайно заметил и последовал за ним сотрудник Главка угрозыска. И вот в тот самый момент, когда Метрынцев, припарковавшись в глухом, полузаброшенном дворе, начал свои уговоры, этот опер, подойдя к его «тачке» совершенно незаметно, стал очевидцем уламывания очередной жертвы педофила.

Криминальный сластолюбец оказался в СИЗО, откуда его лишь на следующее утро сумел вызволить известнейший в столице адвокат. И хотя негодяю, отвалившему изрядную кучу денег продажным «служителям Фемиды», от суда отвертеться удалось, ночь в камере с шестью уголовниками для него бесследно не прошла. Метрынцев на собственной – нет, не шкуре, а несколько иных частях тела, в самой полной мере понял, что испытывали похищенные им девочки. И вот теперь – такая неожиданная встреча!..

Шагнув к донельзя раскисшему депутату, Лев негромко поинтересовался:

– Ну, что, сам отсюда свалишь или мне назвать статью, по которой ты и сейчас еще должен бы сидеть не в Думе, а в «петушином углу» на зоне?

Судорожно вздохнув, «пингвин» поспешно закивал в ответ и торопливо проговорил, спеша покинуть зал:

– Я должен поехать проконсультироваться с правозащитниками. Я… Мы вас не оставим! – уже почти убегая, добавил он.