Криминальное средневековье

Это были очень важные вопросы, напрямую затрагивающие проблему неприкосновенности и фактической безнаказанности клириков, которые делали их практически полностью независимыми от светских властей. Ответ Иннокентия III – декрет Ut fame – стал поворотной точкой в истории юриспруденции и европейского права.

В частности, папа ответил, что церковные иерархи могут и должны сажать в тюрьму неисправимых преступников из числа клириков. Причем и высокопоставленных тоже. И что миряне имеют право применять силу для взятия под стражу клириков, обвиняемых в серьезных преступлениях. Правда, сделал оговорку, что в таком случае миряне должны действовать строго по указанию церковных иерархов и применять силу ровно в той степени, какая требуется, чтобы преодолеть их бунт и привлечь их к суду.

Великий поворот

Что же такого было в папском ответе, что в итоге перевернуло всю систему средневекового правосудия? По сути ведь ни епископ, ни Иннокентий III не ставили перед собой глобальных целей. Речь шла о вполне конкретной и давно назревшей проблеме – неконтролируемом росте преступности среди духовенства, пользовавшегося иммунитетом от светского преследования.

Однако решая эту проблему, Иннокентий III сформулировал несколько принципов, которые в дальнейшем легли в основу канонического права, а потом распространились и на светское. Во-первых, он возложил на церковных иерархов ответственность за действия подчиненных, обязав присматривать за теми и наказывать, если потребуется. А во-вторых, он осудил безнаказанность как развращающую и провоцирующую людей на новые преступления:

[Prelati] excessus corrigere debeant subditorum, et publicae utilitatis intersit, ne crimina remaneant impunita, et per impunitatis audaciam fiant qui nequam fuerant nequiores. – Прелатам надлежит исправлять бесчинства своих подданных, и это в интересах общественного блага, чтобы преступления не оставались безнаказанными и по дерзости безнаказанности те, кто были нечестивыми, становились еще более нечестивыми.

«Такой подход к уголовному праву, – пишет Ричард Фраэр, – привел к поразительным изменениям в правовом и общественном отношении к государственному преследованию преступников и гарантиям защиты их прав… Юристы-схоласты ухватились за декрет Иннокентия как за смысл существования практически каждого нововведения в уголовном праве с XIII по XVI век». Фраза же publicae utilitatis intersit, ne crimina remaneant impunita («в интересах общественного блага, чтобы преступления не оставались безнаказанными») быстро стала крылатой и разлетелась по многочисленным юридическим трудам, сборникам речей и т. д.

Кстати, исследователи долго искали, откуда Иннокентий III ее процитировал (традиционно считалось, что он привел цитату из римского права, как это было принято в юридических трудах), но так и не нашли. У римских авторов действительно есть немало похожих по духу высказываний, но конкретно это Иннокентий либо взял у какого-то малоизвестного современного ему автора, чьи работы до нас не дошли, либо сформулировал сам.

Общественное благо

Мысль, что уголовное преследование может проводиться в интересах общества, а не частного лица, для того времени была революционной. В самом деле, убийство, кража, ограбление, изнасилование и тому подобные преступления всегда были в первую очередь делом личным. Наказания преступника требовал пострадавший или его представитель, он и выступал как обвинитель. Идея, что в поимке и наказании преступника заинтересовано общество и государство, подводила к полному пересмотру самой системы правосудия.

Среди увлекшихся этой мыслью юристов был и Генрих Сергузио (ок. 1200–1271), профессор канонического права, папский легат, впоследствии кардинал, а главное – талантливый и уважаемый канонист[45]. Именно он подробно рассмотрел и обосновал идею заинтересованности общества в наказании преступников, а также изменения как в самом процессе расследования, так и в правах и обязанностях его участников.

Иоганн Фалькенштейн. Сцена суда. Миниатюра. XV век

Так, обязанностью судей, по мнению Сергузио, было не только наказание за преступления, но и борьба со злом. В связи с этим он отстаивал право судей принуждать свидетелей к даче показаний вне зависимости от их желания. И вообще считал, что преступления – это сфера интересов всего общества, и каждый гражданин должен быть заинтересован в восстановлении справедливости, а дело государства – способствовать этому любыми средствами. Ну то есть все то же «в интересах общественного блага, чтобы преступления не оставались безнаказанными», только расширенное и с пояснениями.