Криминальное средневековье

Впрочем, женщин сжигали и за другие преступления – костер вообще был в Англии традиционно «зарезервирован» за слабым полом. Вообще в Средние века женщин редко приговаривали к смертной казни, но если уж это делали, то старались провести ее так, чтобы соблюсти приличия. Все эти популярные картинки с полуобнаженными дамами, которых бьют кнутом на глазах у толпы или ведут на костер в разорванной полупрозрачной сорочке, – исключительно фантазии художников. Пороли женщин без зрителей, причем в роли экзекуторов нередко тоже выступали женщины, чтобы никто не любовался на голые телеса. И костер в качестве наказания использовался тоже по этой же причине – тело быстро сгорало, тогда как повешенной можно было заглянуть под юбку, а уж другие, более сложные казни, нередко сопровождались повреждением одежды и тоже могли оскорбительно оголить женщину.

Вот такая она, средневековая логика! В наше время самостоятельно до их мотивов трудно додуматься.

Что касается мужчин, то их казни были не намного разнообразнее. Представителей высших классов общества обычно обезглавливали, а всех остальных – вешали. Но кое-где придерживались местных традиций – хоронили заживо, привязывали к столбу во время отлива, а в Дувре, например, сбрасывали со скалы.

Особо выделялась казнь изменника – у него полагалось вырвать сердце, кишки и внутренности, пока он был еще жив, затем обезглавить и четвертовать, а голову выставить на всеобщее обозрение – для устрашения. Считалось, что предатель должен погибнуть в таких муках, чтобы он даже в адском огне испытал облегчение. Земли изменника конфисковывались в пользу короны. Впрочем, и имущество обвиняемых в тяжких преступлениях тоже конфисковывалось, а родне приходилось радоваться, что их оставили в живых, потому что считалось, что злодейство у преступников врожденное и идет от «отравленной крови», так что вся его семья тоже становилась подозрительной.

Еще нужно отметить некоторый шаг вперед в том, что касалось непредумышленных убийств; хотя по закону между ними и умышленными убийствами не было разницы, все же за убийство в целях самообороны или в результате несчастного случая обычно не вешали. Приговаривали как положено, а потом запрашивали помилование у короля, которое практически всегда даровалось. Правда, ожидать его приходилось в тюрьме. Юридическая разница между умышленным и неумышленным убийством была закреплена только в конце XIII века, когда появилась статья, позволяющая присяжным голосовать по этому вопросу.

За кражу денег или вещей стоимостью меньше 12 пенсов ставили к позорному столбу, пороли и отрезали ухо. Если ловили на краже повторно – отрезали второе ухо. На третий раз просто вешали.

Отдельно надо упомянуть такие преступления, как ересь, колдовство и принятие иудаизма – инквизиции еще не существовало, но за все это сжигали на костре. Причем церковные суды сами к смерти не приговаривали, а передавали таких преступников в руки светского правосудия.

Вильгельм Завоеватель (посредине) со своими братьями. Гобелен Байё. XI век

Но и у церковных судов хватало дел – иски о клевете, лжесвидетельстве, распространении порочащих слухов, двоеженстве, прелюбодеянии, кровосмешении, расторжении браков, да и вообще практически все, что касалось личной и семейной сферы, было в юрисдикции церкви.

Хотя о роли церкви в английском правосудии надо сказать отдельно.

«Привилегия духовенства»

О конфликте Генриха II с его бывшим лучшим другом Томасом Бекетом, архиепископом Кентерберийским, я уже писала, повторяться не буду. Уточню только, что король не просто так поднял этот вопрос: подсчитано, что в то время каждый шестой житель Англии либо каким-то боком принадлежал к духовному сословию, либо был под юрисдикцией церкви, и что немало священнослужителей, избежавших наказания благодаря своему сану, были виновны в тяжких преступлениях, таких как убийство или изнасилование.

Попытка Генриха II заставить клириков отвечать по всей строгости светского закона успехом не увенчалась, церковь стеной стояла за свои привилегии. Не пошла она и на предложенный королем компромисс, предлагавший за тяжкие преступления лишать священнослужителей сана и передавать их светскому суду, поскольку они перестали быть духовными лицами. Церковные правоведы ему ответили, что лишение сана – уже наказание, следовательно, если человека еще и передать светскому суду, тот его приговорит к повторному наказанию, а никого нельзя дважды наказывать за одно и то же преступление.