Криминальные гастроли

– Михалыч, возрадуйся, – заявил Крячко, отдавая купленные по дороге печеньки обрадовавшемуся его приходу Оперу. – Дело со щенком я у тебя забираю.

– Уже радовался, когда полчаса назад начальство позвонило, – устало ответил Карташов. – Но больше всего меня радует, что ты и этого охламона, – он ткнул ручкой в щенка, – тоже с собой заберешь. Теперь сами с ним нянькайтесь. А у меня как гора с плеч…

– А отчего это я его должен забирать? – Станислав в растерянности уставился на щенка.

– Ну как же, – с ехидством проговорил Карташов. – Как-никак вещественное доказательство. Он к делу пришит, можно сказать. А раз ты дело забираешь, то и это недоразумение природы тоже обязан с собой прихватить. Все логично и по закону.

– Хм, – озадаченно произнес Крячко и почесал в затылке. – Я как-то об этом и не подумал.

– А что тут думать? – Карташов вышел из-за стола и принялся отвязывать от батареи собаку. – По закону положено вместе с документацией передавать и вещественные доказательства. Вот, я тебе их и передаю, – он с довольной миной сунул поводок в руки растерявшемуся Крячко. – Так что, Станислав Васильевич, бери, носи и не марай, – сказал Карташов и отдал полковнику еще и собранные личные вещи щенка – миски и подстилку.

Щенок же, думая, что с ним собираются идти гулять, нетерпеливо крутился под ногами Крячко, вилял хвостом и заглядывал Станиславу в глаза, приглашая того не робеть и смелее вести его к выходу из кабинета и вообще куда подальше из этого душного здания.

– Михалыч, а может, к следователю его отвести? – со слабой надеждой избавиться от щенка предложил Крячко. – Вроде бы как все вещдоки у следователя должны находиться. Я отвезу. Кто дело-то ведет?

– Макеева Татьяна Сергеевна, – не скрывая злорадства в голосе, ответил Карташов.

– У-у-у… – только и проговорил в ответ Крячко и, взяв протянутую ему Карташовым папку с документами по афере, вышел вместе с Опером за дверь.

Следователя Макееву знали все оперативники Москвы и Подмосковья. Эта стервозная и амбициозная дама сорока с хвостиком лет была на редкость упряма. И если она что-то не хотела – то не хотела от слова «совсем», и спорить с ней по этому поводу было себе дороже. Тем более что муж у нее был каким-то важным чином в МЧС Москвы, и связи наверху у него, а значит, и у его жены имелись немалые.

17

Когда Крячко бодрым шагом вошел в кабинет, Гуров сидел за его столом хмурый и просматривал все имеющиеся у него на данный момент документы по текущим делам о мошенничестве. Подняв голову и увидев Опера, Гуров привстал и удивленно посмотрел на коллегу.

– Ты что, в общество защиты животных записался и взялся дворняг бесприютных опекать? Ты это недоразумение, – полковник кивнул в сторону щенка, – зачем в кабинет притащил? Или это твой подарок супруге ко дню рождения? – съехидничал он.

– Это наш с тобой подарок генералу Орлову к его скорому юбилею безупречной службы в доблестных рядах МВД, – отшутился Крячко. – А если честно, то это вещественное доказательство по делу декана МГУ Козырькова Андрея Викторовича.

– А, так это тот самый щенок, которого за четверть миллиона декану втюхали? – обрадовался Гуров и вышел из-за стола. – Такой потешный! – Полковник присел на корточки и стал гладить радостного от такого обилия внимания Опера. – Он и на собаку-то не похож!

– В Центральном его Опером окрестили. Говорят, смышленый. – Крячко повел щенка к окну и, вынув из пакета старое полотенце, которое служило собаке постилкой, постелил его на пол возле батареи и скомандовал: – Опер, место.

Щенок радостно завилял хвостиком и, с обожанием посмотрев на Станислава, уселся на тряпку.

– О как! – с гордостью и немного удивленно произнес Крячко. – И правда – умный пес. А я думал, что Карташов просто для поддержания разговора сказал об умственных способностях этой псины.

Станислав достал все из того же пакета миски, налил в одну из них из чайника воды, а в другую высыпал остатки печенья.

– Извини, друг, но это весь твой ужин, – сказал он, гладя Опера по лохматой голове. – Больше у меня ничего нет. Все остальное завтра раздобудем.

– У меня еще вот, – Гуров подошел к своему столу и взял с него бумажный пакет, – бутерброд с колбасой остался. Мария мне сегодня обед сюда приносила, – сказал он, отчего-то смущаясь своего признания. – И бутерброды оставила, чтобы я во всяких там забегаловках не питался чем попало. Один бутерброд я съел, а еще один – остался.

– О, так у тебя, брат Опер, сегодня пир горой! – Станислав забрал у Гурова из рук бутерброд и тут же скормил вечно голодному щенку.

Оба полковника стояли рядом, любовались, как пес с аппетитом поедает их дары, и чувствовали себя чуть ли не волхвами. Первым опомнился Гуров.

– Станислав, хватит тебе умиляться! Ты что, никогда не видел, как ест собака? Давай-ка уже работать. У нас еще дел – вагон.