Криминальные гастроли

– Кхм, – кашлянул в кулак Мирошник. – Ну, сомнения у него возникли. Но только после того, как человек с деньгами вышел на улицу и сел в такси. По утверждению Тихановского, он лично из окна видел, как тот садился в машину. А потом он вспомнил, что у секретаря Олешика есть свой личный новенький автомобильчик, и вот тут-то у него и появились подозрения. Он сразу же позвонил Олешику. Тут-то обман и выплыл наружу. Тихановский сразу же отправился писать заявление. Во время снятия показаний оказалось, что Кулешова Тихановский до кражи денег видел только два раза: один раз мельком, а второй – всего пару минут, когда знакомился с ним в кабинете худрука. В ходе расследования я узнал, что Кулешов у Олешика только два месяца служит секретарем. А до него была женщина – Светлана Владимировна.

– Работали, значит, по горячим следам? – уточнил Гуров, внимательно просматривающий во время рассказа оперативника документы. – Я смотрю, вы и таксиста нашли и опросили. И он заявил, что мужчина был не один, а с женщиной, но она все время оставалась в машине и не снимала темных солнцезащитных очков. Мужчина тоже был в очках, но когда входил в здание, где расположен офис Тихановского, очки снял, а потом, когда вышел – снова надел. Так?

– Точно так, – кивнул оперативник. – Но таксист сказал, что высадил пару на автобусной остановке на улице Первомайской. А забирал их с улицы Ленина, от центральной библиотеки.

– Концы – в воду… – прокомментировал сложившуюся с расследованием ситуацию Крячко.

– Как-то так, – пожал плечами Мирошник. – Я за эти две недели всех, кого мог, из окружения Олешика и Тихановского опросил, но пока ничего существенного не узнал.

– Лады, – захлопнул папку Гуров. – Мы дело наверх забираем. Так что можешь вздохнуть спокойно.

– Вздохнуть-то спокойно как раз и не получится, – улыбнулся хорошей светлой улыбкой Игорь Витальевич. – Потому как расследовать всегда есть что. То одно, то другое. Так что тут вздыхай не вздыхай, а дел от этого не убавится.

– Такая уж у нас работа, ребята, – откликнулся Гуров, а Крячко, прощаясь, добавил, повернувшись к черноволосому Игорю Мирошнику:

– А ремонт все равно сделать нужно. Вы там своему Андрею Михайловичу намекните, что, мол, очень недовольны условиями работы и вообще потолок скоро на голову упадет.

– Да говорили уже, и не раз! – махнул рукой Мирошник – тот, который Игорь Викентьевич. – Вы уж меня извините, что резко с вами говорил. Совсем уже замотались тут. Ночь не спал, а тут еще за ремонт укоряют…

– Ничего, молодой еще, обкатаешься, – сказал Крячко и вышел следом за Гуровым.

– Что, теперь в театр? – Лев Иванович вышел на улицу и, остановившись, прищурился, взглянув на яркое солнце. – Давай-ка сделаем так. Пока ты с худруком и его секретарем беседуешь, я с актерским составом пообщаюсь. Если кого-то можно застать в театре утром. В общем, кого поймаю, тот и мой, – улыбнулся Гуров и зашагал к машине.

31

В фойе театра было прохладно, и Крячко с удовольствием бы остался в этом оазисе, но на входе охранник позвонил в кабинет начальника, и к ним спустился тот самый манерный молодой человек, с которым Станислав вчера говорил по телефону. Поджав пухлые, как у девицы, губки, Владимир Анатольевич Кулешов пригласил обоих полковников следовать за собой, но Гуров остановился на полдороге к большой лестнице, к которой они шли, и спросил:

– Владимир Анатольевич, пока мой коллега с вами беседует и выясняет подробности, могу ли я поговорить с кем-нибудь из актеров или еще с кем-то, кто работает у вас в театре? Есть кто-нибудь сейчас на рабочем месте?

– Конечно же есть, – томно ответствовал секретарь. – У нас рабочий день с восьми часов. И все обязаны находиться на своих рабочих местах независимо от того, когда назначена репетиция. Сцена, уборные актеров и общая зала для собраний – вон в том направлении, – Кулешов небрежно махнул тонкой кистью направо. – Не заблудитесь? А то подождите тут, и я спущусь и провожу вас.

– Нет, спасибо, – ответил Гуров. – Я не заблужусь. Вы лучше вместе со своим начальником ответьте на вопросы Станислава Васильевича. Это очень важно для следствия, – добавил он, нахмурив брови, чтобы придать своему лицу большую серьезность и значимость.

На самом деле Гуров просто не желал, чтобы этот манерный тип ходил за ним по пятам и вынюхивал то, о чем он, Гуров, будет разговаривать с людьми. А поговорить он с ними хотел о худруке и об его руководстве.

Лев Иванович все-таки заблудился. Поворотов и бесчисленных, словно лабиринтов, комнат и подсобных помещений было много, а длинные и полутемные коридоры выводили его иногда то в тупик, а то и в какой-нибудь склад, где грудой был навален реквизит и в беспорядке стояли декорации. В конце концов, окончательно заплутав, он был вынужден крикнуть в очередную полутемную комнату, в которую заглянул, открыв дверь:

– Есть тут кто? Люди!