Криминальные кланы

В тот же день, что и Марина Монтойя, был похищен главный редактор «Тьемпо» Франсиско Сантос, или Пачо, как называли его друзья. Его даже не потребовалось извлекать из его бронированного джипа. Едва машина была заблокирована похитителями, как Франсиско пулей вылетел из машины, желая разобраться, в чем дело. Наверное, он был немало удивлен, когда к его лбу приставили пистолет и заставили пересесть в другую машину. Двух выстрелов, прозвучавших за его спиной, ошеломленный Франсиско вообще не слышал. Эти две пули предназначались его шоферу, и обе они попали ему в голову. Только из новостей Пачо узнал о его гибели, сидя в холодной комнате с наглухо забитыми окнами и сиротливой лампочкой под потолком. Его переодели в серый спортивный костюм, своего рода униформу тех, кто находился в плену у Подлежащих Экстрадиции. Когда же он спросил охранника, в чьих руках находится, тот ответил вопросом на вопрос: «А где бы вы предпочитали находиться – у повстанцев или у сеньора Эскобара?». – «Значит, я у Пабло Эскобара», – решил Пачо.

Узнав о похищении сестры и жены, Вильямисар немедленно отправился к Сесару Гавирия и заявил, что возлагает на него лично ответственность за их жизни. «Я сделаю все, что от меня потребуется», – сухо отозвался Гавирия. Вильямисара навестил генерал Мигель Маса Маркес. Как директор Госдепартамента безопасности, он занимался расследованием похищения людей, ставшим теперь обычным явлением. Среднего роста, крепкий, как бык, он казался отлитым из стали, а войну с Эскобаром воспринимал как личную. Он был готов драться насмерть, и в это можно было поверить.

Невозможно представить, сколько тонн динамита извел Эскобар, чтобы убрать с дороги мешающего ему генерала: по приблизительным подсчетам почти 3 тысячи килограммов. Ни один его враг не удостаивался подобной чести. Но все же генерал был жив и здоров, да еще постоянно благодарил Бога за то, что тот проявляет к нему такое живейшее участие. Если бы генерал знал, что не менее горячо благодарен Богу и Пабло: благодаря своим активным действиям Мигель Маркес не убил его только чудом.

Сенатор доктор Герреро пришел к Вильямисару с предложением: отдать самого себя в заложники вместо Марухи и Беатрис, на что тот ответил коротко: «Педро, ты дурак».

И в самом деле, зачем похитителям какой-то Герреро, когда у них в руках имеется нечто более ценное: Маруха и Беатрис, которые смогут послужить прекрасным щитом от экстрадиции.

Пабло Эскобар и не собирался скрывать, что именно его группа похитила журналистов. Один из его адвокатов письменно сообщил Вильямисару, что Пачон находится в руках «Подлежащих экстрадиции». В этом документе говорилось: «Захват журналистки Марухи Пачон – наш ответ на насилие и незаконные аресты, чинимые в последнее время в Медельине известными подразделениями полиции, о действиях которых мы уже неоднократно сообщали». Далее говорилось очень четко: пока ситуация не изменится, никто из заложников не будет отпущен. Тем не менее, правительство тоже упиралось изо всех сил, понимая, что экстрадиция – это самый эффективный инструмент давления на Эскобара, и отказываться от него оно явно не собиралось.

За все время плена Диана де Турбай, ни в чем особо не нуждавшаяся (всем необходимым похищенных снабжала охрана. О деньгах они говорили: «Этого добра тут навалом, так что не беспокойтесь, просите все, что хотите), вела дневник, вероятно, не только для того, чтобы констатировать конкретные факты, но и проанализировать собственное душевное состояние, поддержать внутренне равновесие. Там была и оценка различных политических событий, и анекдоты, и горячие обращения к Господу и Деве Марии. Особенно много места в ее молитвах занимал Пабло Эскобар. Обращаясь к Богу с почти безумной верой, она писала: „Возможно, он больше других нуждается в твоей помощи. Я знаю, Ты стремишься заставить его увидеть добро и остановить зло, прошу Тебя, помоги ему услышать нас“. О себе же она писала: „В плену время течет не так, как мы привыкли. Здесь не к чему стремиться… Я вспоминаю свою жизнь до сегодняшнего дня: сколько пустых увлечений, какое ребячество при решении важных проблем, сколько времени потрачено на ерунду!“.

А Маруха Пачон вскоре поняла, что и журналисты, и охранники – по сути заложники. Их вывозили из Антиокии в багажнике машин, чтобы они потом не смогли опознать местность, не позволяли свободно ходить по дому. Один из охранников по прозвищу Монах, часто делавший подарки Марине Монтойя – пластиковые распятия, ленточки, молодой человек с приятным лицом и невероятно огромными пушистыми ресницами, часто сидел в углу, задумавшись о чем-то своем. Конечно, он был способен как на добро, так и на зло, но пребывал в убеждении, что, когда операция закончится, убьют всех сразу: и заложников, и охранников.