Криминальные романы и повести. Книги 1-14

Прошло двадцать четыре года, и в руки Анны Фёдоровны случайно попадает газета с групповым снимком передовиков. И в одном из них она узнаёт Ерыгина. Причём подписи под снимком нет. Знаете, как дают иногда — «участники совещания обсуждают…» Это произошло за неделю до встречи с Таней. А Таня должна была о ней очерк написать. И, видимо, здорово она умела с людьми разговаривать. Поговорили, поговорили, не выдержала Хижняк, расплакалась и рассказала ей всё. А до этого — никому ни полслова. Там, понимаете, возникла страшная коллизия. Сын вырос, в этом году кончает Киевский университет. И до сего дня уверен, что отец его геройски погиб на фронте. Она специально после войны всё бросила, уехала из Здолбунова, чтобы кто-нибудь не рассказал пацану о том, кем был его отец. Я её хорошо понимаю — это для парня было бы никогда не заживающей раной. И вот рвётся Хижняк на части — надо бы пойти, заявить, проверить, не ошиблась ли она. А с другой стороны, боится — вдруг не подох он тогда, жив, арестуют его — процесс громкий, в газетах всё. Сын, счастье единственное, проклянёт её за то, что скрыла от него такое. А через месяц — распределение у парня. И всё же Таня убедила её, что молчать нельзя. Но поскольку Хижняк не была полностью уверена, что на фотографии именно Ерыгин, Таня вызвалась по дороге заехать и проверить — это же по пути, два с половиной часа на автобусе от Брянска.

Вот так появился лишний день в командировке Аксёновой. Таня сошла с поезда в Брянске, по газетному фотоснимку с помощью местной редакции легко установила Ерыгина и поехала к нему…

Машина промчалась мимо щита с надписью «Москва», зашелестела по Ленинскому проспекту. Шарапов слушал сосредоточенно, ни разу не перебил.

…— На месте его не оказалось — в районе был. Аксёнова объяснила жене, что она — корреспондент, стала беседовать с ней. И тут Таня допустила ошибку. Жена, очень простая, тихая женщина, добросовестно пересказала Ерыгину содержание их разговора. Как я понял, его насторожили три вопроса Тани: давно ли они женаты, где он был во время войны и жил ли раньше Ерыгин в Здолбунове. И этот старый волк сделал стойку.

Таня сама не была уверена в том, что она нашла подлинного Ерыгина. Очень тонкая, деликатная, она не решилась обратиться в официальные органы с предложением проверить подозрения Хижняк. Боялась оскорбить человека таким жутким предположением. Тем более жена сказала, что он через пару дней собирался поехать по делам в Москву. Таня оставила для него записку со своим телефоном и попросила срочно позвонить ей по очень важному делу.

И тогда он положил в чемодан купленную в Брянске у воришки винтовку…

Тихонов помолчал, долго смотрел в окно, потом сказал:

— Я вот всё думал — зачем он купил тогда винтовку? На всякий случай? Вряд ли. Прошли недавно большие процессы над пойманными изменниками, и он точно знал, что ни под какую амнистию не подпадёт…

«Волга» с визгом прошла поворот с бульвара и выскочила на уже безлюдную ночную Петровку, затормозила у ворот. Шарапов и Тихонов вылезли, постояли, глубоко вдыхая холодный чистый воздух. Шарапов достал пачку сигарет, спросил:

— Может, закуришь?

Тихонов пожал плечами:

— Давайте испорчу одну за компанию.

Они стояли, прислонясь к ограде, и курили, и постовой удивлённо смотрел на них. Шарапов бросил окурок в снег, взял Тихонова за руку:

— Пошли, Стас. Ещё немного.

Они поднялись в кабинет Шарапова и он, не снимая пальто, подошёл к телефону, коротко бросил:

— Ведите.

Сидели, молчали, смотрели друг на друга и думали каждый о своём, оба об одном и том же. До тех пор, пока в коридоре не раздался тяжёлый размеренный стук шагов. Так шагает конвой.

Он вошёл в дверь боком, так и стал посреди комнаты, сбычившись, с ненавистью глядя на них. Молчали долго, и Тихонов потом не мог вспомнить: как это было долго — час или минута. И всё в комнате было пронизано такой взаимной ненавистью, что Стасу показалось, будто окна не выдерживают её тяжести и тонко дрожат.

Наконец Шарапов сказал:

— Ну, Лагунов-Ерыгин, будете каяться или пойдёте в суд на одних следственных доказательствах?

Лагунов хрипло выдохнул:

— Какие ещё, к хренам, доказательства у вас есть?!

— Расскажи ему, Тихонов, про доказательства.

Стас, не поднимая глаз от пола и методически отстукивая ногой такт, монотонным голосом, будто читая обвинительное заключение, рассказывал: