Криминальные романы и повести. Книги 1-14

Зато в пропотевшем, свалявшемся матраце накапливались мешочки — крепкие мешочки с «камушками», золотыми монетами, колечками и даже чудом попавшими к ней долларами. Мешочки скрывались в старом матраце навсегда и с этого момента ни разу не вынимались. Счёт своим богатствам Зоя Васильевна вела только в уме, не осмеливаясь довериться бумаге, при этом часто путалась, сбивалась, мучительно сомневалась в итогах, но достать мешочки и пересчитать их содержимое не решалась. Ей всё время казалось, что кто-то только и ждёт этого момента, чтобы напасть и ограбить её. Нет-нет, она всё это достанет, если появится он, о котором она, вопреки всем доводам рассудка, всё же не переставала думать по ночам. Глупенький, он даже не знает, что его ждёт у неё, какая счастливая, какая безмятежная жизнь, ведь она же ему всё отдаст, всё оставит. Да, он ничего не знает! И она беспокойно, в каком-то непонятном томлении ворочалась в своей неудобной постели и подолгу не могла уснуть. А днём она с жадной, нетерпеливой насторожённостью приглядывалась к каждому мужчине, с которым сводил её случай.

Впрочем, все эти переживания не мешали ей в главном — в её коммерческих делах. От мысли, что она может что-то потерять, что-то недополучить, у неё начиналось сердцебиение и нервно подёргивалось веко.

Вот то же началось и сейчас, когда она услышала последние слова Софьи Георгиевны. Ну конечно! Опять они подсовывают ей эту дешёвку, эту ерунду, от которой отворачиваются даже самые непритязательные из её клиенток. Ну а модные, современные дамы уже и не надеются, что она принесёт им или их мужьям что-нибудь стоящее. Конечно, эта парочка думает, что с ней, с Зоей Васильевной, за которую некому заступиться, можно обращаться как угодно. Но у неё ещё есть зубы, и она может больно укусить. Пусть не рассчитывают, что она вечно будет подбирать то, что не годится другим.

— Да, ты меня знаешь, Соня, — с угрозой повторила она.

— Ах, душечка, ну вечно ты дико драматизируешь всё, — проворковала Софья Георгиевна со сладкой улыбкой. — Вова в безвыходном положении, пойми ты, ради бога!

— А вы поймите, что я из-за вас теряю клиентуру. А заводить новую, как ты знаешь, — это жуткий риск.

— Но ты же получаешь не только от Вовы. У тебя ведь идёт и прелестный импорт. Так что можно маневрировать.

— Попробуй. Это маневрирование стоит жутких нервов. Вот, например, вчера. Показывала в одном доме туфли. Решила подкормить, подогреть интерес. Обычно приношу туда ерунду. А на этот раз вот решилась. Пришли, конечно, соседки. Туфли, скажу тебе, прелесть! Англия, Италия. Все мерят, глазки горят. Вдруг звонок. Грубый мужской голос: «Кто у вас?» Это середина дня. Муж на работе. Я обмерла. Обе соседки вмиг улетучились. Эти курочки думают, что если что случится, то они в стороне. А я бы их всё равно притянула. К счастью, приятель дамы пришёл. Представляешь? Купили всё, даже сумку, в которой всё лежало. Заодно пошёл и вульгарнейший эластик. Но ты только подумай, что я пережила! Кошмар!

Зоя Васильевна увлеклась, на дряблых пергаментных щеках проступил румянец, а в голосе звучали горделивые нотки. Вот, мол, какая я отважная и находчивая, и вот какая у меня работа — не всякая выдержит!

— Ну вот видишь! Пошёл и эластик, — весело заметила Софья Георгиевна. — А ты всё плачешь.

— Ай, брось! Ты же прекрасно знаешь, что это был не наш эластик. И потом если бы не тот приятель… Он покупал ей всё подряд. Боже, какая любовь! Нам такая и не снится! — И уже совсем другим тоном, без всякого перехода, Зоя Васильевна жёстко объявила: — Я знаю, что недавно получил Владимир Сергеевич. Знаю. Вот это мне и надо. Понятно? Я давно уже своим это обещала. Учти, дамам — соболь и норка, мужчинам — ондатра, пыжик, бобёр.

— Всё это безумный дефицит, — осторожно заметила Софья Георгиевна. — И всё, насколько я знаю, дико подорожало, ты учти.

— Набиваете цену? Старая вас уже не устраивает?

— Если платят больше, то надо брать больше. Это же так естественно, дорогая!

— Да? А раздевать лучшую подругу — это тоже естественно? Разорять её — это тоже естественно?!

— Не кричи! — вспыхнула Софья Георгиевна. — Никто тебя не разоряет. У тебя, слава богу, капитал…

— Не считай мой капитал!.. Не суй нос!.. Я тебе его откушу когда-нибудь, увидишь!.. — Зоя Васильевна не на шутку обозлилась, и остервенелый крик её раздавался уже на всю квартиру. — Свои считай!.. Свои!.. Их у тебя больше! Дачи строите! На чьи шиши?! На мои, может быть?!

— А ты как смеешь меня упрекать? — тоже повысила голос Софья Георгиевна. — Я тебя в люди вывела! Ты из моих рук зарабатывать начала! Нищая, нищая потаскуха — вот ты кем была!

— Ах, это я такой была? А ты? Да если я начну считать твоих мужиков, от слесаря, водопроводчика до…

— А-а!.. — истерично закричала Софья Георгиевна. — Дрянь!.. Мерзавка!.. А если я начну…

Вероятно, они ещё много наговорили бы друг другу, а может быть, произошло бы и что-то похуже, но тут в передней неожиданно раздались мелодичные переливы звонка.

Подруги мгновенно умолкли и вопросительно, с тревогой переглянулись.