Криминальные романы и повести. Книги 1-14

От высоких мыслей о счастье я невольно перехожу к своим сегодняшним делам и заботам. Да, надо найти этого Николова, и как можно быстрее, пока не случилось непоправимое.

Но разговор с Варварой почти ничего не дал. Почти...

Я возвращаюсь к себе в отдел, в дверях сталкиваюсь с Валей Денисовым.

Ого! Валя непохож на себя, Валя взволнован. Он, такой сдержанный, даже хватает меня за лацкан пальто и говорит:

- Слушай, Виталий! Только что получена шифровка из Пензы. Николов вернулся домой! Как миленький вернулся. Ты представляешь?

Я ошеломленно смотрю на него.

Глава IV

ВОТ ЭТО HOMEP!

С утра у меня все валится из рук. Я ни на чем не могу сосредоточиться. Мысли заняты только одним: нашелся Николов, вернулся домой, сам вернулся, как ни в чем не бывало! Что это может означать? Ну, во-первых, нам теперь не надо метаться по разным городам в его поисках, разыскивать и допрашивать уйму людей и ломать себе голову. Вот он, Николов, собственной персоной. Конечно, с ним придется повозиться и задать ему немало весьма щекотливых вопросов. Он, естественно, будет лукавить, темнить и петлять, хитро и заранее продуманно, однако все это уже не идет в сравнение с тем, что предстояло бы нам, не вернись Николов домой. Во-вторых, его возвращение означает, что таинственная встреча "всех" окончена и с той "сволочью" они, видимо, разделались. Вот это уже серьезно. Это может оказаться непоправимо. И наконец, в-третьих, дело, так или иначе, близится к концу. Теперь надо поскорее добраться до этого Николова, посмотреть на него, потолковать. Мне надо ехать в Пензу, вот что, и как можно быстрее!

Все эти соображения я и излагаю на совещании у Кузьмича, когда он наконец появляется у себя в кабинете. С утра его вызвали к начальству, и поэтому совещание наше состоялось только в середине дня.

После моей речи, горячей и торопливой, которой наше совещание и началось - я просто не в силах был удержаться, чтобы побыстрее не выплеснуть все свои соображения, - Кузьмич, ухмыльнувшись, говорит Вале Денисову:

- Ну а теперь доложи толком и подробнее, что сообщила Пенза.

И Валя невозмутимо докладывает:

- Николов вернулся два дня назад. А вчера сам пришел в милицию и подал заявление об утере паспорта. Он его потерял, мол, в дороге, когда возвращался из Москвы домой. Ну его вежливо и осторожно, так, чтобы не спугнуть, спросили по этому факту и насчет кражи у него в гостинице тоже, конечно. Это не допрос был, а так, беседа.

- Что же он ответил? - спрашиваю я нетерпеливо.

- Насчет паспорта ничего особенного. Потерял, и все. А может быть, и украли. В поезде.

- Так он поездом, значит, приехал?

- Говорит, поездом.

- Интересно. Ну дальше.

- А вот насчет гостиницы, тут он уже крутит, - продолжает свой доклад Денисов. - Правда, гостиницу он назвал верно, ту самую. Но утверждает, что кражи в его номере никакой не было и ничего у него из вещей не пропало.

- Как же так, а кофточки? - снова вмешиваюсь я.

- Говорит, никаких кофточек у него не было.

Все озадачены. Я тоже. Что это еще за номер такой? Какой смысл Николову отрицать очевидный факт, ничем, казалось бы, ему не грозящий?

- Больше ни о чем его не спрашивали, - заканчивает Валя. - Приняли заявление насчет паспорта, и все.

- Это правильно, - кивает Кузьмич и добавляет: - Ну теперь насчет второго дела доложи, насчет всех этих странствующих и путешествующих граждан из четырех городов.

- Слушаюсь.

Валя развязывает тонкую папку, которую все это время держал на коленях, и вынимает оттуда уже известную мне таблицу. Я сразу замечаю, что в ней появилась еще одна графа, почти вся уже заполненная.

- Значит, так, - говорит Валя, поглядывая в таблицу. - Установили, кто куда уехал. Дело это оказалось нетрудное.

- Вот так-то, - басит со своего места Петя Шухмин. - А то сразу: "исчезли". Не в джунглях небось живем.

Валя пропускает его замечание мимо ушей и ровным голосом продолжает:

- Данные получены следующие. Леонид Васильевич Палатов из Ростова отправился в Свердловск, в командировку.

- Ты сразу и место работы их напоминай, - говорит Кузьмич.

- Слушаюсь. Палатов - заместитель начальника ОКСа ростовского завода. Теперь дальше. Галина Остаповна Кочерга, продавец комиссионного магазина в Одессе, взяла неделю отпуска за свой счет и уехала к заболевшей матери в Краснодар. Между прочим, предъявила телеграмму с вызовом. Орест Антонович Сокольский, директор торга в Ленинграде, тоже выехал в командировку, в Харьков. Наконец, Олег Иванович Клячко, врач из Куйбышева, выехал в Астрахань по самому прискорбному поводу - хоронить отца.

И тут я неожиданно вспоминаю наконец эту фамилию. По паспорту этого человека жил на вокзале в комнате для транзитных пассажиров Мушанский! Ну конечно же! Сейчас, правда, это особого значения не имеет. Но я все же испытываю облегчение.

- А насчет Пунежа, Федор Кузьмич, ничего сказать нельзя, - заканчивает между тем Валя. - Там абонент Николова пока не установлен.

Теперь, однако, все это не имеет значения, раз Николов нашелся. Теперь надо браться за него самого. И конец делу.

Кузьмич неопределенно хмыкает и переводит взгляд на Игоря.