Криминальный попаданец

Вспомнился параллельно еще один грех Хрущева. Он в 1956 году волевым решением ликвидировал артели — этот мощный сектор народного хозяйства вместе с приусадебными участками (которые, кстати, при Сталине были до 1 гектара).

Большинство работников государственных предприятий (а государственными тогда были почти все предприятия страны) получали стабильную, но всегда одинаковую зарплату. То, что независимость зарплаты от результатов труда — это плохо — понимали и тогда. Но реальных шагов по изменению ситуации не предпринимали.

Этого же стиля придерживался Андропов и его коллеги, а вот Косыгин хотел вернуть страну к кооперации, к индивидуальному труду, но не к спекуляции (а ведь этот термин, как и уголовная статья, исчезнут после перестройки и люди начнут зарабатывать ПЕРЕПРОДАВАЯ).

Совсем иная ситуация была в сталинские годы. Директоров предприятий не уговаривали, от них требовали по максимуму переводить всех, кого только возможно, на сдельщину. В годовых отчетах директора предприятий непременно указывали процент трудящихся, работающих по сдельной системе оплаты труда.

Некоторые высококвалифицированные рабочие первоуральского Новотрубного завода в годы Великой Отечественной войны зарабатывали в месяц до 2500 рублей. Для сравнения: зарплата директора Новотрубного завода, лауреата Сталинской премии Якова ОСАДЧЕГО составляла 3000 рублей.

Вы можете представить себе, чтобы сейчас слесарь 6-го разряда получал зарплату, сравнимую с зарплатой топ-менеджера промышленного гиганта (на тот момент Новотрубный завод был самым крупным трубным предприятием СССР)?

Вспоминается мощный производственный роман Галины Николаевой: «Битва в пути». Там молодой слесарь ввел в производственный процесс кокильное литье и с использованием этой рационализаторской новинки сделал за смену в десять раз больше деталей, которые до того вытачивал на станке. И ему вынуждены были оплачивать эту груду работы по старым — высоким расценкам. Правда, руководство завода быстро смекнуло и корректировало цены, уменьшив их как раз в десять раз.

Галина Николаева — врач, фронтовик, мужественная и талантливая женщина, незаслуженно забытая торопливыми потомками. Оба её романа экранизированы, а её стихи пронзительно чувственны:

Лично я перечитывал её книги и всякий раз восхищался величием реализма и честности автора!

Но опять меня унесло в прошлую жизнь. Маргарет Митчелл в вечном романе: «Унесенные ветром» говорила, что «Человек не может двигаться вперёд, если душу его разъедает боль воспоминаний». Вот и я топчусь в обретенной памяти, как в навозе, не в силах решить: кем мне стать в новом мире — вором или собачником. Мне не нравится видимость дружбы с Хрущевым, ибо это знакомство — его благосклонность вовлекает меня в интриги, гораздо более страшные, чем интриги в воровской стае, на зонах и в тюрьмах. Хрущев, которого вскоре снимут, вовлекает меня в хреновый блудняк, а отказываться от его щедрот уже поздно.

Я читал в прошлом (опять таки в прошлом) воспоминания своего ровесника об отце, руководителе крупной и успешной артели, коммунисте, фронтовике. Ему поручили организовать артель в небольшом поселке, где он жил. Он съездил в райцентр, за день решил все оргвопросы и вернулся домой с несколькими листками документов и печатью новорожденной артели. Вот так, без волокиты и проволочек решались при Сталине вопросы создания нового предприятия. Потом начал собирать друзей-знакомых, решать, что и как будут делать. Оказалось, что у одного есть телега с лошадью — он стал «начальником транспортного цеха». Другой раскопал под развалинами сатуратор — устройство для газирования воды — и собственноручно отремонтировал. Третий мог предоставить в распоряжение артели помещение у себя во дворе.