Криминальный репортер

И мы со Степой и Сан Санычем поехали в больничку. Ту, где лежал в реанимации порезанный Петруха Самохин. Может, он уже переведен в общую палату, и мне удастся с ним переговорить? А может, он видел того, кто на него напал. Это поможет узнать, кто это был: сам убийца Санина или нанятый им сторонний исполнитель?

На машине на территорию больницы не пустили. Мы взяли все нужное оборудование и, пройдя через калитку, пошли к больничным корпусам.

В регистратуре полно народа. Я, когда оказываюсь в медицинских учреждениях, будь то поликлиника или больница, всегда поражаюсь количеству народа в них. Сколько, оказывается, у нас больных и страждущих врачебной помощи! Мы прямо-таки какая-то нездоровая нация: большие очереди в приемных к врачам, огромные очереди на процедуры, под завязку заполненные больничные палаты. Даже в коридорах койки… А здоровые люди у нас вообще есть? И кто работает на предприятиях и в конторах, если столько людей болеют?

Узнав, где лежит Петруха (помогла камера и удостоверение работника телекомпании), мы со Степой потопали к указанному корпусу. И тут вслед за нами пронеслась полицейская машина, распугивая всех сиреной. Когда мы подошли к корпусу, она уже парковалась. Потом из нее вышли сотрудники полиции и проследовали к двери корпуса.

– Степа, ты снимаешь? Такие кадры могут нам пригодиться… – повернулся я к оператору.

Степан промолчал. Это означало, что он уже давно работает.

– А вы откуда, господа? – услышал я возле самого уха и вздрогнул от неожиданности.

– Меня зовут Аристарх Русаков, телекомпания «Авокадо», – представился я. – А вас?

– Эта тот самый канал, у которого передача «Последнее желание»? – не пожелал назвать себя человек в форме охранника. – Хотите на предмет «Последнего желания» расспросить наших больных? Забавно! А разрешение у вас имеется?

– Какое разрешение? – посмотрел я в насмешливые глаза охранника.

– Разрешение от главврача на проход в больницу и проведение съемок, – пояснил охранник.

– А у вас что, режимное предприятие? – я начал уже злиться. – Или вы производите в ваших тайных подвалах незаконные опыты над больными под руководством доктора Менгеле? А может, у вас в больнице еще у живых людей вырезаются органы, а потом продаются за огромные деньги за границу? Хотите, мы все эти вопросы зададим прямо с экрана?

Человек в пятнистой форме сморгнул и стал куда-то названивать. Мы со Степаном тем временем вошли в холл больницы.

– Как зовут вашего главврача? – поинтересовался я у молоденькой блондинки в коротком халатике, торопливо проходившей мимо меня.

Она осмотрела нас и ответила, улыбнувшись:

– Нашего главврача зовут Александр Николаевич.

Очевидно, она любила быть в центре внимания. Впрочем, заслуживала…

– А что тут у вас случилось? – спросил я.

– У нас неприятности, – ответила девушка, перестав торопиться.

– Что, кого-нибудь убили? – я округлил глаза, спросив наугад первое, что пришло в голову.

– Вы уже знаете? – удивилась девушка.

– Такая у нас работа, – ответил я, стараясь придать своему голосу значительность. – А кого конкретно убили?

Девушка замялась, поглядывая на камеру.

– Степа, не снимай пока, – сказал я, сделав упор на слова «не снимай».

– Ага, – донесся до меня сосредоточенный Степин голос.

– Если я вам это скажу, то у меня могут быть неприятности, – понизив голос, произнесла девушка.

– А мы никому не скажем, что это сказали нам вы, – также понизив голос, сказал я. – Верно, Степа?

– Ага, – ответил тот.

– Хорошо, – ответила девушка. – У нас в реанимации убили человека. Задушили по-душкой. Как в кино…

– В реанимации? – переспросил я, невольно бросив взгляд на камеру: горит ли на ней красный глазок, показывающий, что она работает. Глазок на камере алел… – И кого же?

– Одного больного, недавно к нам поступившего…

– Петра Самохина? Того, что с ножевым ранением у вас лежал? – поежившись от мурашек, побежавших по коже, спросил я, выказывая, и правда, большую осведомленность. Чему блондинка уже не удивилась…

– Кажется, так его зовут, Петр Самохин, да, – кивнула она. – Вернее, звали… – поправилась девушка.

– А когда это произошло?

– Минут сорок назад, – ответила девушка. – Нет, немного больше. Это я узнала минут сорок назад… Ну, все, мне пора, – она снова сделала вид, что куда-то торопится. – Не говорите никому, пожалуйста, что это я вам сказала о Самохине. Вы обещали…

– Могила, – ответил я и показал движением пальцев, будто заклеиваю скотчем рот.

Она улыбнулась и пошла по своим делам той же торопливой походкой, что и прежде. Я тоже так делаю иногда, когда хочу показать, что по уши занят и ужасно тороплюсь…

– Спасибо, – сказал я ей вслед, и она, не оглядываясь, кивнула.

В кабинке возле вертушки опять же сидел человек в пятнистой форме.

– Пропуск, – механически произнес он.

– Мы по поводу убийства Петра Самохина, что лежал у вас в реанимации, – сказал я охраннику безапелляционным деловым тоном, решив показать ему свою полнейшую осведомленность и тем самым поразить его и лишить мотивов к возможному отказу. Чего, мол, теперь нас не пускать, если нам и так все уже известно. Но мой номер не прошел…