Криоожог

— Гм-м… Чутье подсказывает мне, что лучше бы придержать все это подальше от чужих глаз, пока не узнаем, с чем конкретно мы имеем дело. Я думаю, надо сделать все самому, насколько возможно, а там посмотрим по результатам. Рабочая гипотеза такая: кто-то преднамеренно подменил пациентов. Когда? Где-то в промежуток последних полутора лет. Если мы узнаем, кто эта женщина и откуда она, можем узнать и кто сунул ее на место Лизы Сато. — «Или не узнать». — Пациентов поменяли или эту женщину заморозили здесь вместо Лизы Сато в самом начале, вот в чем вопрос. В таком случае…

Ворон нахмурился:

— Думаете, мать Джина и Мины жива и на свободе? Тогда почему она не дала знать бедным деткам?

— Тут все зависит от того, насколько такие знания могут им навредить.

Ворон нахмурился еще сильнее.

— Ну, одно-то я могу сказать вам точно, — вмешалась Танака, наклоняясь и поднимая обрывок пластиковой обертки из мусорной корзины к свету. — Эту женщину не могли заморозить вместо той, что вы ищете. Во всяком случае, не в последние полтора года. Так оборачивали давным-давно.

Три головы разом повернулись к ней.

— Насколько давно? — Выпалил Майлз. — И откуда вы знаете?

Танака прищурилась.

— Боже, я не видела этой ткани с сеткой-шестигранником со студенческой скамьи. По меньшей мере тридцать лет, а может, и все пятьдесят.

Майлз застонал:

— Так эта женщина, глядишь, все двести пятьдесят лет пролежала в камере?

— Нет, потому что раньше были другие ткани и стили оборачивания. И до того, еще раньше, были другие.

— Спасибо, Танака, — выдохнул Майлз, — с этого уже можно начинать.

Тайна только что разделилась надвое. Просто какое-то деление загадочной клетки. Тайны плодятся на глазах. Продвижение вперед с торможением.

Ворон поднял инструмент и наклонился над пациентом, превратившимся в объект исследования.

Первую половину дороги к консульству во флаере висела тишина. У Джина от отчаяния просто горло перехватило. Замкнувшаяся в себе Мина, с бледненьким личиком, сидела пристегнутая к креслу в середине второго ряда. Пока они двигались неподалеку от владений Сьюз, Форлинкин вел вручную. Затем перебросил управление на городскую дорожную сеть и, вздохнув, повернулся назад.

Ему пришлось вертеть головой, обращаясь к обоим:

— Мне очень печально, что все так получилось.

— Ну, вы-то не виноваты, — успокаиваясь сказал Джин.

Форлинкин открыл было рот, передумал и просто ответил:

— Спасибо. — И тут же добавил: — Хотя если бы на вашем месте была моя дочь, я бы, наверное, очень рассердился, если бы ее в такое втянули.

Джин только успел подумать: «По-моему, это мы вас втянули». Сказать, правда, не успел: Мина с готовностью подхватила тему:

— А у вас есть дочка? А сколько ей лет? А можно с ней поиграть?

— Анне шесть лет, так что поиграть с тобой она бы захотела, но боюсь, это невозможно. Она на Эскобаре, со своей мамой.

— А они к вам скоро вернутся? — допрашивала Мина.

— Нет. — Форлинкин замялся. — Мы в разводе.

Оба ребенка вздрогнули, услышав страшное слово.

— А почему вы в разводе? — не унималась Мина.

Если бы сестра сидела рядом, Джин пнул бы ее по лодыжке, чтоб заткнулась. К несчастью, до нее было не дотянуться.

Форлинкин пожал плечами:

— Так получилось. В общем-то никто не виноват. Она родом с Эскобара. Мы познакомились, когда я служил там в посольстве, младшим секретарем. Когда мы только-только поженились, я думал, само собой разумеется, что она поедет за мной всюду, где мне придется служить. Но когда пришло повышение по службе и новый пост в посольство Барраяра на Поле, как раз появилась Анна. И жена просто передумала. С ребенком на руках у нее пропало желание покидать уют безопасного дома и родную планету. А может, она не полностью доверяла мне. Или была какая-то другая причина.

Повисла тишина. Джин перенес ее в смущении, зато Мина зачарованно осмысливала новую информацию. Потом Форлинкин добавил:

— Недавно она снова вышла замуж. За эскобарца. Написала мне, что он хочет удочерить Анну. А я не знаю, что делать. Может, для нее так будет лучше, чем отец, которого она видит три дня раз в три года. Только трудно решить. Трудно отпустить.

Он произнес это все, обращаясь к собственным коленям. Затем внезапно поднял голову и посмотрел на Джина и Мину проницательными голубыми глазами.

— А что вы думаете?

Мина моргнула и выпалила:

— Я бы захотела, чтобы со мной остался настоящий папочка.

Форлинкина это как-то не особо обрадовало. Джин высказался осторожнее:

— Вообще это от многого зависит. Например, хороший ли он человек.

— Думаю, ты прав. Я с ним пока не встречался. Наверное, мне надо выбрать время и слетать к ним, прежде чем отказываться от прав. Может, Анне будет только стыдно за отца, который лишь навещает ее. Вряд ли она хорошо меня помнит.

— А разве вы ей не пишете, ничего не посылаете? — нахмурилась Мина.

— Иногда.

Джин медленно спросил:

— А вы не могли тогда выбрать остаться с женой? Вместо посольства на Поле? — «И где это еще такая планета? Похоже, далеко от Эскобара». — Ведь дипломат — это не солдат, правда? Разве вам нельзя просто уволиться?