Криошок

сходки – профессор НИИ полярных исследований Герман Фридман. Всего в этой детективной пьесе участвуют пятеро лиц, каждого из которых действительно в равной степени можно было бы заподозрить, не зная, кто они и откуда. Все они молоды, полны сил и энергии, кроме того, все спортсмены, связанные с лыжным спортом. Всего один из них – дайвер, по странному стечению обстоятельств попавший в эту компанию. Видимо, это ошибка учредителей экспедиции, хотя не исключаю и того, что учёные, напрямую связанные с оборонкой, участвующие в этом проекте, взяли его неспроста, руководствуясь какими-то своими соображениями, но это их дело.

Щеглов перевёл дыхание, прислушавшись к монотонному гудению двигателей и винтов вертолёта, рассекающих морозный воздух, и продолжил прежней энергичной скороговоркой:

– Итак, перечислим всех пятерых, только обойдёмся без фамилий.

Николай С. Коренной москвич, тридцать лет. Подавал надежды в лыжном спорте, но примерно после двадцати пяти лет начал сдавать позиции и, насколько мне известно, участвовать в битве за высшие награды больше не собирается. Мой краткий поверхностный вывод по оценке личности – сдувшийся неудачник, озлобленный на мир. Следующий, Егор Н. Потомственный сибиряк, настоящий боец в спорте, имя которого мы слышали и, возможно, услышим ещё. Дмитрий Т. биатлонист, родом из одного военного секретного городка, название которого я даже боюсь разглашать, примерный сын родителей-учёных, занимавшихся в своё время то ли биологическим, то ли химическим оружием… а, может, это просто легенда, и мы не знаем всей правды. Далее, Вячеслав Ш. Москвич тридцати пяти лет. Серьёзный бизнесмен и любитель дайвинга. Лыжи любит, пожалуй, только водные и, насколько я смог узнать, предпочитающий летние виды спорта зимним. И, наконец, Павел Л. москвич, спортсмен, неоднократный призёр России по прыжкам с трамплина, правда, уже в прошлом, тридцати шести лет, отличный семьянин, любящий свою жену и трёх милых дочерей. Вот и весь список.

– Пятеро подозреваемых, и только, – заметил Макарченко.

– Есть одна деталь, автоматически снимающая подозрение с двух мужчин, – сказал Щеглов. – Убийство было совершено в Москве.

– Хм! Значит, осталось трое. Трое негритят…

– Что?

– Да так, просто вспомнилась классика детектива, – улыбнулся Эдуард.

– Да, осталось трое. Николай (неудачник), Вячеслав (дайвер) и Павел, (заметь, неоднократный призёр, а это что-то да значит). Кто же из них убийца, Эдик?

– Я сейчас прокручиваю в уме всё, что слышал о громких убийствах, – проговорил Макарченко. – И мне кажется, что было бы наивным ставить акцент на известности подозреваемого, вы так не считаете? Конечно, если вы не захотите специально меня запутать.

– Конечно, нет, Эдуард. Мы играем честно… Ведь покер тоже честная игра.

– Тогда, возможно, Павел… Хотя этот ваш дайвер тоже – тёмная лошадка.

Макарченко посмотрел в глаза Щеглову, но тот лишь хитро прищурился в ответ.

– Нет?

Опер был невозмутим, так же как и Маскевич, у которого, казалось, он на время скопировал эту манеру ставить перед собой непробиваемую стену из стекла.

– Чёрт возьми, имея на руках такую скудную информацию о людях, невозможно судить объективно, – сдался пилот. – Это может быть любой из троих. Все трое москвичи, а значит, все могут быть убийцы. Просто зашибись!

– Я назвал имена, – снисходительным тоном ответил Щеглов. —

Всё дело в природной наблюдательности, которой обладали, скажем, Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро и так далее, все известные персонажи из той же любимой тобой классики детектива. Если бы ты обладал этим даром, то, не исключено, смог бы сказать мне совершенно точно, кто из них преступник, которого мы собираемся взять. Ведь я знаю, что ты видел их всех, а с кем-то даже успел пообщаться. Я дам одну подсказку, Эдуард… Возможно, это самый словоохотливый из тех, кого ты видел. Так обычно и бывает, мой дорогой несостоявшийся детектив.

Глава 8

Фридман возвращался в кают-компанию в тяжёлом расположении духа. Шахицкий после обморока ещё в лаборатории заставил его принять лошадиную дозу успокоительного, и тот почувствовал себя физически немного лучше, но на душе его лежало бремя гнетущих раздумий. Несмотря на это, Герман не забыл попросить у микробиолога глазные капли для Кати.

Войдя в тёплое помещение, он ненадолго застыл в удивлении, граничащим с шоком, хотя в том, что он увидел не было ровным счетом ничего шокирующего. Его взору предстала милая, почти домашняя картина – за столом собрались почти все участники экспедиции и, мирно переговариваясь, уминали угощение, наскоро приготовленное девушками на кухонной плите.

– Шеф, – сказал Егор, – просим вас к столу. Макароны по-флотски просто объедение.

– Благодарю, у меня нет аппетита, – хмуро ответил Герман.

Вслед за ним вошёл Шахицкий и с таким же странным, как показалось молодым людям, взглядом уставился на обеденный стол, но ничего не сказал. Затем он подошёл к Катерине, по-прежнему сидевшей в дальнем тёмном углу, и, склонившись перед ней, спросил:

– Как себя чувствуешь?

– Очень болят глаза, – всхлипнув, ответила девушка.