Криппен

— Он казался таким милым человеком, — сказала Марта, сдерживая слезы, но ища утешения на плече своего нового нанимателя и друга. — Совершить такое ужасное преступление. Это бесчеловечно.

— Возможно, он и правда милый человек, — указал Матье. — В конце концов, если он совершил зверство, это еще не означает, что у него не может быть доброго сердца.

— Ах, Матье! Как у вас язык поворачивается?

— Я просто хочу сказать, что обстоятельства порой толкают нас на поступки, за которые мы вовсе не обязательно в ответе. Кто знает, каким человеком была эта Кора?

— Она могла быть самой ужасной женщиной на свете, но это не оправдывает столь жестокого обращения.

— Конечно нет. Просто я говорю, что из-за одного злонамеренного поступка еще не становятся извергом. Пока мы плыли на борту «Монтроза», доктор Криппен — или мистер Робинсон, если угодно, — нам нравился, и мы не должны автоматически соглашаться, что ошибались.

— Вы очень снисходительны, Матье, — сказала Марта, тепло ему улыбнувшись.

— Ну, он ведь не причинил никакого вреда лично мне, — возразил Матье, пожав плечами, — поэтому я и не могу его осуждать.

— А я могу, — сказал Том Дюмарке, который издалека слушал их разговор и припомнил ночные события на борту корабля. — Я буду счастлив, если его вздернут. Ведь я мог стать его очередной жертвой.

— Да, но, вероятно, ты бы это заслужил, — ответил Матье.

— Он пытался выбросить меня за борт! Утопить меня!

— Лишь потому, что ты напал на его… его… — Он стал подыскивать подходящее слово. — Эдмунда. Этель. Его подругу, — наконец сказал он, так и не подобрав нужного.

— Его невесту, — подсказала Марта.

— Она больная, извращенка, — произнес Том, не в силах смириться с тем, что так и не сумел поцеловать Викторию Дрейк, тогда как Этель Ле-Нев — женщина — смогла. Это ударило по его самолюбию. — Надеюсь, что снимки казни опубликуют. Я бы расклеил их у себя на стенке.

— Право же, Том, — воскликнула Марта. — Как ты можешь быть таким бессердечным?

— У них в роду все такие, — сказал Матье, посмотрев на племянника с едва скрываемым презрением. — Кажется, в нашей семье лишь у меня благородные гены.

— О да, — подхватил Том. — Ты у нас замечательный. Чуть не позволил меня утопить. Это очень благородно.

— Но я ведь не позволил?

— А мог бы, — капризно повторил тот.

Матье пожал плечами.

— Об этом-то я и твержу, — сказал он. — Мы и сами не знаем, на что способны. Как человек себя поведет, зависит от обстоятельств. Будь он хоть мужчина, хоть женщина, переодетая мужчиной. Во имя любви мы иногда совершаем самые странные вещи.

В Нью-Йорке еще два человека с нетерпением ждали вынесения вердикта. Миссис Антуанетта Дрейк и ее дочь Виктория заканчивали четырехмесячную поездку по Северной Америке двухнедельным пребыванием на Манхэттене, где миссис Дрейк потчевала всех желающих рассказами о близком знакомстве с преступным доктором Криппеном.

— Этот человек был просто одержим мною, — рассказывала она друзьям на званом обеде. — Повсюду меня преследовал. Наверно, я должна была стать очередной его жертвой. Ну а что касается Виктории, эта злобная тварь по имени Эдмунд тоже за ней гонялась. Или Этель, как она теперь предпочитает себя величать. Все это так отвратительно.

Виктория почти не слушала. Ее вниманием завладела одна гостья, от которой она просто не могла оторвать глаз. Естественно, новость о том, что Эдмунд на самом деле был девушкой, вначале ее шокировала. Она смутилась, что так упорно преследовала его на борту корабля, а припомнив некоторые их беседы, залилась краской стыда. И все же, чем больше Виктория об этом думала, тем чаще признавалась себе, что еще ни к кому ее так не влекло, как к нему/ней. Их поцелуй за спасательными шлюпками в тот страшный, неистовый вечер сохранился у нее в памяти: никто еще так ее не целовал — ни до, ни после. И она никогда так не вздрагивала, как от прикосновения пальцев Этель Ле-Нев.

— Право же, Виктория, — сказала миссис Дрейк в тот же вечер, когда они возвращались в номер отеля. — Сегодня ты была такой рассеянной. Что с тобой?

— Ничего, — ответила та мечтательно, витая в облаках.

— Ты все время таращилась на эту юную мисс Хартфорд. Я понимаю, она симпатичная девушка, но зачем так пялиться?

— Я не таращилась, — возразила Виктория. — Просто меня заинтересовал ее рассказ — вот и все. Она такая обворожительная.

— Мне тоже так кажется, — сказала мать, которой по большому счету это было безразлично. — Но ты видела ее брата — Люка Хартфорда? По-моему, он к тебе неравнодушен. И к тому же очень богат и красив, ты не согласна?

Виктория нахмурилась, подумав над этой перспективой.

— Не помню, — сказала она. — Кажется, я вообще его не заметила. Но я договорилась с мисс Хартфорд завтра вместе пообедать.

— Ах, Виктория! — воскликнула миссис Дрейк, огорчившись, что дочь вовсе не стремится выйти замуж.

— Уже идут, — сказала в ту же минуту Луиза Смитсон, подавшись на своем месте вперед и с огромным волнением предвкушая вынесение вердикта.

Когда подсудимый встал со скамьи, зал суда замер.