Крипта. Как шифропанки, программисты и жулики сковали Россию блокчейном

Винник не развлекался и записывал директорами британской фирмы «дропов». До начала войны в Донбассе в 2014 году рынок «дропов» был единым для всего постсоветского пространства, и первым официальным собственником биржи стал 30-летний украинец Андрей Швец. Уроженец села в Запорожской области, Швец жил самой простой жизнью: жарил шашлыки на природе, пил пиво из банки, сидя на корточках, ходил в тренировочных штанах и с завистью фотографировался на фоне черных «хаммеров».

Знал ли он, что его данные используются для управления криптобиржей с многомиллионным оборотом? Когда BTC-e рухнула, клиенты в надежде вернуть свои деньги стали писать в соцсетях всем, чье имя хоть как-то ассоциировалось с биржей. Своя порция гнева досталась и Швецу, но он, судя по всему, реагировал на него флегматически: баном. Забанил он и меня, когда я пришел к нему с вопросами как журналист.

А вот со сменщиком Швеца на посту номинального собственника биржи я поговорил лично. Им был молодой москвич Александр Буянов — выходец из хорошей семьи (его сестра работала заместителем директора ВДНХ), с квартирой в Замоскворечье, но немного потерявшийся в жизни. В конце нулевых милиция задержала его в районе Черемушек с пятью граммами гашиша в кармане. В материалах дела указано, что наркотики он употреблял к этому времени уже минимум год, и даже почему-то упомянуты его прозвища: «Буяка, Буяныч и Бушечка». Однако в итоге «Буяку» пронесло — дело прекратили.

Буянов увлекался музыкой, но денег было мало, и осенью 2011 года он решил заработать самым простым способом — своим именем и московской пропиской, среагировав на объявление о работе номинальным директором за деньги. «Первый раз я приехал куда-то в Центр международной торговли [на Краснопресненской набережной в Москве]. Там сидели двое мужчин и одна женщина и обсуждали интернет-казино. А потом еще раз ездил подписывать документы в какой-то кипрский банк в районе проспекта Мира», — рассказывал мне впоследствии сам Буянов, сидя в тесной кофейне в родном Замоскворечье и постоянно озираясь по сторонам.

Я долго не мог понять, почему Буянов такой напряженный, но потом он сам проговорился, что сначала считал меня «эфэсбэшником», а не журналистом. Видимо, эти подозрения возникли из-за обстоятельств нашей первой встречи. Дело в том, что если Швец на момент краха биржи обитал где-то в украинской глубинке, то Буянов нашел более-менее нормальную работу и трудился диджеем в московском клубе Shushas. Местоположение — самое престижное: Новый Арбат, бывшее здание СЭВ через дорогу от Дома правительства. Но по сути это было студенческое заведение с кальянами и дешевым пивом.

На сайте Shushas было расписание выступлений диджеев. Я посмотрел, когда там будет Буянов: ему достался понедельник в начале мрачной ноябрьской недели. Гремело какое-то зомбирующее техно, и народу было немного. Я сидел у бара и поглядывал в телефон на фотографию Буянова из «ВКонтакте», чтобы не пропустить его. Не заметить его было тяжело: он носил тогда модную бородку и лихо подкрученные усы. «Александр Борисович», — обратился я к нему по имени-отчеству, что явно и приклеило ко мне навсегда ореол сотрудника ФСБ в его глазах: ведь раньше так к нему обращались именно силовики, допрашивая после задержания с гашишем.

Мы вышли на улицу, где курила пьяная молодежь. Буянов дрожал то ли от холода, то ли от волнения. Рассказал, что про биржу ничего не слышал, пока ему не написал некто Сергей Майзус и не сообщил, что за границу ему лучше никогда больше не выезжать: для ФБР он теперь человек, на которого официально записана BTC-e. «Чего, реальный там замес?» — с тревогой спросил меня Буянов, и по его волнению и наивному вопросу я в очередной раз убедился, что передо мной, скорее всего, лишь «дроп». Про Майзуса — человека, чья компания оказывала бирже финансовые услуги, — я тогда уже знал и успокоил Буянова, что его бояться не стоит.

Однако мое «Александр Борисович» явно всколыхнуло какую-то оперативно-розыскную рану в Буянове: вскоре после нашей встречи он уволился из клуба и больше года не выходил со мной на связь. Периодически разные люди, пытавшиеся найти активы BTC-е по всему миру, просили у меня его контакт: они надеялись, что он как последний собственник официального юрлица биржи мог истребовать через суд часть этих активов.

Мне эти планы казались фантастическими с учетом претензий ФБР, но я все же стал беспокоиться за Буянова и добился той самой встречи с ним в кафе в конце 2018 года. Я хотел предупредить номинального криптомиллионера, что среди тех, кто его искал, был, например, бывший участник войны в Донбассе (2014–2015 годов) с позывным «Морячок». Буянов опять явно был на мели и с интересом спрашивал меня, может ли достаться ему что-то от криптовалютного пирога BTC-е, если он согласится подать судебный иск от своего имени. Но из этой затеи, насколько я знаю, ничего не вышло, а Буянов вернулся к музыке и одно время играл в составе «лаунж-панк-группы Dobrawsem».