Криптум

Наконец мне открылись некоторые направления воспоминаний Дидакта о Потопе – долгожданное, хотя и постепенное раскрытие знания. Я уже в достаточной степени научился понимать Дидакта, и его сочувствие исчезнувшим людям и сан’шайуумам перестало меня удивлять. А он и в самом деле сочувствовал им, даже сожалел об их судьбе. Эта война не была справедливой. Потоп истреблял заселенные людьми системы, и люди хлынули, спасаясь от опасности, на территории Предтеч; великая трагедия стала неизбежной. Дидакт остро чувствовал это.

Что же касается природы Потопа…

В любых естественных условиях живые существа конкурируют друг с другом. Вот основной принцип для тех, кто признает Мантию: уход от конкуренции, агрессивности, даже насильственных действий не приветствуется. Жизнь – это борьба и смерть, а не только радость и рождение. Но Предтечи в своей высокой мудрости знали также, что несправедливое преимущество, бессмысленное разрушение и несчастье – разбалансировка сил – могут замедлить рост и понизить приток живого времени. Живое время – радость от взаимодействия жизни и космоса – было фундаментом Мантии, источником ее обязательных правил.

И Потоп, казалось, демонстрировал огромную разбалансировку, жестокую избыточность безнравственности. Люди и сан’шайуумы определенно чувствовали это.

Явившись с одного из Магеллановых облаков, Потоп дрейфовал за пределами нашей Галактики. Его точное происхождение не было установлено. Его воздействие на человеческие системы в дальних пределах нашего галактического рукава было незначительным и даже казалось благотворным.

Люди подозревали, что его занесли на древних космических кораблях, которые имели неуклюжую конструкцию, но были полностью автоматизированы. На этих кораблях не было ни пассажиров, ни экипажа, и они сами не представляли никакого интереса, если не считать однородного груза – миллионов стеклянных цилиндров с мельчайшим обезвоженным порошком.

Люди находили обломки этих кораблей на обитаемых и необитаемых планетах. Цилиндры были тщательно обследованы с использованием самых строгих предосторожностей, их содержимое тоже подверглось изучению – оно представляло собой короткоцепочечную молекулу, относительно простую и явно инертную, органическую, но не живую и не способную к жизни.

Первые эксперименты продемонстрировали потенциальные возможности для психотропических эффектов у некоторых низших животных, но не у людей и не у сан’шайуумов. Первыми животными, подвергшимися действию порошка, как выяснилось, были популярные домашние любимцы в человеческих сообществах: феру, живые и ласковые существа родом с планеты Фаун-Хаккор. Очень небольшие количества этого порошка вызвали изменения у феру, у них наблюдалось улучшение домашнего поведения, они стали более привязчивыми, не столько покорными, сколько умно-обаятельными. Вскоре на развивающемся черном рынке, не контролируемом государственными органами, феру, получившие дозу порошка, заняли высокую стоимостную нишу. Сан’шайуумы к этому времени тоже полюбили феру, они охотно покупали зверьков.

На протяжении нескольких веков десятки сан’шайуумских и человеческих планет выращивали этих животных и воздействовали на них порошком без всяких отрицательных последствий. Ни один исследователь не подозревал о долгосрочном эффекте молекул, которые прикреплялись к ключевым точкам генов феру и начинали изменять их… одновременно улучшая поведение животных.

То, что вскоре стало Потопом, сначала проявляло себя как необычный нарост, обнаруживавшийся приблизительно на трети феру, получавших порошок. Между плеч у зверька вырастало что-то вроде мягкой аморфной шерсти. Заводчики феру решили, что это естественная мутация, даже некая удачная вариация породы.

Осязательные свойства этой шерсти в особенности впечатлили сан’шайуумов, которые стали скрещивать особи.

Вскоре другие феру стали нападать на этих своих собратьев, сгрызать с них шерсть, а иногда даже пожирать самих животных. От природы же феру были травоядными.

Очевидно, это привело в действие некий биологический таймер – сигнал к экспансии. За очень небольшой отрезок времени феру продемонстрировали гораздо менее приятную мутацию. Из их головы произрастали гибкие полосатые стержни, которые тоже пожирались другими феру, что приводило к выкидышам и неестественным родам.

Средства против этого не было. Но оказалось, что это только внешние проявления распространяющейся заразы.

Вскоре стало ясно, что излечение феру невозможно. Люди и сан’шайуумы принялись усыплять своих любимцев, делая это с жалостью и… недоумением, потому что первые этапы эпидемии лежали за пределами их знания биологии. Большинство исследователей считали, что это случай овербридинга, что в результате скрещиваний произошла чрезмерная специализация. Несколько экземпляров феру были даже возвращены на их прародину – планету Фаун-Хаккор.