Крис и Шанелька [СИ]

Крис тоже не включала свет, посмотрела на экран мобильного, там часы показали ей — четыре утра. Ушла в душ, заперлась и долго плескалась, включая и выключая воду, тихо жужжа феном, замолкая совсем и снова возясь, звякая стеклом флаконов. Вышла, тоже в полотенце, села на свою постель, внимательно разглядывая обиженное лицо спящей подруги. Аккуратно взбила почти сухие волосы и легла, вешая полотенце на спинку кровати и натянув короткую ночную рубашку. Кинула простыню на бедра и грудь, вытянулась и, улыбаясь, заснула, сразу же поворачиваясь на бок и подтягивая к животу согнутое смуглое колено.

Теперь спали обе. Не слышали, как во дворе ходил Вова, что-то там проверяя, тихо гремел, звякал, покашливал, щелкая зажигалкой. И встав на веранде первого этажа, под их игрушечным балконом с треугольной крышей, задрал голову, слушая и ничего не услышав. Улыбнулся, кидая окурок в бочку с песком, и ушел в дальний угол двора, где был его собственный номер — без номера на белой двери.

А еще они не слышали, как перед самым утром на маленькую площадь заехал вишневый автомобиль, встал перед воротами, ожидая непонятно чего. Через пять долгих минут, совсем пустых, безлюдных — только мимо по улице в бессолнечном стерильном свете брели рыбаки, будто не просыпаясь, несли свои знаки рыбацкой власти: удочка и ведро, сумка на плече, складной стульчик, притороченный к рюкзаку, — посигналил коротко, будто боясь, услышат. Еще минуты через три мотор взревел, уже громко, даже с некоторой злостью. И стал утихать, делаясь все более далеким.

Тогда в винограде проснулись птицы, защелкали, выманивая из дальней воды солнце.

Глава 13

Утро было позднее и ленивое. А еще — с молчанием. Шанелька осторожно не рассказывала подруге о ночном приключении, помня о том, как та рассвирепела и обещала ее обидчика — кохтями. Хотя пожаловаться на маленькую стерву Олечку ужасно хотелось, выговориться с язвительной злостью, излив желчь и не накапливать ее в сердце. Они с Крис, бывало, злословили о недругах и неприятных личностях, четко понимая — это не увеличение негатива, а наоборот, выскажешься преувеличенно язвительно, и вся злость улетучивается, не застит глаза, позволяет жить дальше мирно. Но Шанелька опасалась резонного сурового вопроса — если он с тобой так, какого рожна ты снова полетела-побежала, к нему же? Вот и получила, вполне ожидаемо, по глупой блондинистой голове.

Спрашивать Крис о подробностях ее посиделок Шанелька тоже опасалась. Деликатничала. Если там что-то было, вдруг Крис станет говорить про Алекзандера, объяснять и оправдываться, а совсем не надо. Шанельке — не надо, она и так примет сторону подруги, не потому что извечная женская солидарность, все они козлы, а мы-девачки всегда правы, нет-нет. Просто Шанелька Крис доверяла и знала, та умна. И сама обо всем подумала.

Но зря я это все, думала дальше Шанелька, наливая себе еще кофе и беря из бумажного пакета мягкий круассан, уж что-что, а оправдываться Крис не будет. Не тот характер, чтоб чем-то или кем-то прикрываться.

— Все вчера было нормально? — спросила, кусая и запивая, и тем подсказала подруге, можешь рассказывать, если хочешь, а не хочешь, кивни.

Та кивнула, отставляя пустую чашку. Улыбнулась. Но углубляться в подробности не стала. Ушла на постель, села, ставя босую ногу на край, и отвинтила крышечку флакончика с лаком.

— А у тебя, вроде, не очень? — задала осторожный встречный вопрос, тоже позволяя подруге или поделиться, или грустить молча.

— Ну, — Шанелька покачала головой, — ну, да. Но не хочу. Да нет, на самом деле, если по факту, то, как раз все хорошо. Просто…

Она помолчала, обдумывая, сможет ли рассказать, но не проговориться.