Кристалл Вечности

— Пираты! — резко ответил Спарун. — Они преследовали нас несколько часов… Вот это была погоня! В конце концов нам удалось оторваться. Но капитан — уж не знаю, что с ним случилось! — не слишком хорошо рассчитал курс. Начинался прилив, и нас понесло прямо на скалы. Корабль разбился, погибла вся команда. Я один уцелел. Как мне теперь вернуться домой? Что я скажу отцу, родным матросов, их женам и матерям? Как объясню им свое спасение? Я потерял не только людей, но и корабль вместе с грузом, а вслед за кораблем пошло ко дну и доверие наших клиентов. Отец обвинит меня в трусости, в том, что я спасал собственную шкуру… — Он замолчал.

Спарун рассказывал свою историю со спокойствием полного отчаяния. Он держался как человек, которому нечего терять.

Дерлет решил перевести разговор в более спокойное русло и обратиться от прошлого к настоящему.

— Чем думаешь теперь заняться? — осведомился он.

— Поищу работу здесь. — Спарун пожал плечами.

— В Туррисе любой чужак — это птица с разноцветным оперением, которую надо ощипать и поскорее выставить за дверь, — предупредил Дерлет.

— Значит, попытаю счастья в Старом Форте, — буркнул Спарун. — Там всегда нужны солдаты.

— Можешь сегодня переночевать у меня, — предложил Дерлет. — Я бы еще послушал твои рассказы. Сдается мне, ты многое повидал.

Спарун принял приглашение так, словно ожидал чего-то подобного. Впервые за все это время моряк улыбнулся.

— Благодарю тебя, — проговорил он. — Обещаю, мой рассказ тебя не разочарует. Ты скоро сам убедишься в этом.

* * *

Вечер, впрочем, не принес больше ничего интересного: гость Дерлета сразу же заснул и проспал крепким сном до самого рассвета. Видно было, что он очень устал и до сих пор держался из последних сил. Однако с восходом солнца Спарун пробудился.

Неслышным шагом он обошел весь дом и перетрогал все вещи. Он брал в руки вазы и чаши, теребил кисти покрывал и балдахинов, водил пальцами по обивке стен и кресел. Дом как будто разговаривал с ним, вещи, казалось, готовы были выдать гостю все свои сокровенные тайны…

Но Спарун мало интересовался секретами приютившего его дома. Его занимала лишь стоимость предметов обстановки. Он успел уже понять, что Дерлет — человек не то чтобы очень богатый, но весьма состоятельный.

Моряк бесшумно спустился в кухню, не потревожив спавшую там стряпуху, налил себе вина, взял ветчины, яблок, оставшихся со вчерашнего дня хлебных лепешек с тмином и вернулся в комнату, где провел ночь. Там он устроился возле окна и стал завтракать, любуясь видом на реку.

Дерлет обнаружил своего гостя пару часов спустя на том же самом месте. Спарун как раз доедал последнее яблоко. Заслышав шаги хозяина, он обернулся.

— Вот и ты, Сокрытый, — проговорил он, — рад тебя видеть.

Вместо приветствия Дерлет кивнул и уселся в кресло напротив.

— Хороший вид из окна, — сказал Спарун. — И дом у тебя хороший. Богатый и полный воспоминаний. От отца достался?

— Да, — ответил Дерлет. — А тому — от его отца.

— Дом, в котором живет много воспоминаний, — повторил Спарун задумчиво. — У меня такого уж точно никогда не будет.

— Ты сам выбрал для себя подобную участь, — заметил Дерлет.

— Вовсе нет, — возразил Спарун, — просто так сложилась моя жизнь. При других обстоятельствах я бы тоже жил в отцовском доме, не зная горя и лишений. Но все же я не должен жаловаться, ведь у моих погибших товарищей жизнь вообще никак не сложилась… — Он вздохнул. — Наверное, ты втайне проклинаешь себя за то, что пригласил чужака. Я нарушил твой дневной распорядок, я тебе мешаю.

— «Проклинать» — слишком сильное слово, — указал Дерлет. — Возможно, твое присутствие мне немного в тягость…

— Ты не кривишь душой, и это хорошо, — заявил Спарун. Он приподнялся в кресле, потянулся и снова развалился в небрежной позе. — Но я не уйду, пока не расскажу тебе свою историю. А когда ты узнаешь ее — сам решишь, нужен ли тебе такой товарищ, как я.

— Согласен, — кивнул Дерлет. — Но сначала ответь мне, как ты узнал, что я — Сокрытый?

— А что, это такая большая тайна? — удивился Спарун.

— Да, — кивнул Дерлет.

— Разве быть Сокрытым означает позор?

— Видишь ли, обе расы, и северная, и южная, считают нас изгоями…

Дерлет оборвал сам себя и задумался. Раньше ему не приходило в голову обсуждать с кем-либо посторонним подобные вопросы. Сущность Сокрытого всегда оставалась тайной — это не было поводом для разговоров, это была данность, не подлежащая изменению.

— Нет, никакой это не позор, — наконец отозвался Дерлет. Он выговаривал слова очень медленно, как будто язык с трудом повиновался ему. — Как не позор быть южанином или северянином. Это существует, и все. Взгляд на меня других людей связан с их собственной природой, не с моей. Если угодно, я открываюсь людям с наиболее понятной для них стороны.

— Ты делаешь это нарочно? — продолжал допытываться Спарун. — Наводишь какие-то чары? Отводишь глаза?

— Да нет же, — терпеливо разъяснил Дерлет, — это просто свойство моей натуры. Никакой магии. В Туррисе я не один такой.

— И много вас тут — Сокрытых? — прищурился Спарун.

Дерлет слегка смутился:

— Несколько семей, я полагаю.