Кристальная ложь

Кущенко на ходу попытался проанализировать ситуацию вокруг охоты на Лазаря. Тот вместе со своей подругой должен был погибнуть под обрушившимися с платформы огромными бревнами. Любой человек, не зная о том, что его подстерегает такая опасность, вряд ли сумел бы спастись. Гибель или увечье были бы неизбежными. А здесь и Лазаренко, и Гребенникова вдруг избегают и того, и другого. Явно кто-то сообщил. И не просто об опасности вообще. Максим рассуждал над тем, кто эту информацию мог передать заранее Сергею. Крутил и так, и этак. Круг людей, втянутых в дело, был невелик. А тех, кто знал многие его тонкости, было еще меньше. Как ни странно, но большинство ниточек и стрелочек в логических построениях службиста тянулись к Лене Щербатюку. Тому самому Серенькому, которого Кущ постоянно нахваливал боссу. Именно Щербатюк вел слежку за Лазарем и давал всю полученную по нему информацию Монголу. Именно он занимался непосредственной организацией встречи у состава с лесом-кругляком. Если где-то и мог произойти слив информации, то только не на этом «участке». Максим сделал выводы. Он предположил, что Серенький с Лазарем в сговоре и, возможно, знает, где тот прячется и какие планы имеет на ближайшее будущее. Битов внимательно выслушал его и в конце концов вынес свой вердикт: «Хватай Серенького за жабры, вымотай из него всю душу, вырви кишки, но добейся ответа». В принципе, всего этого он мог бы и не говорить. Кущ и без того знал, что задушевной беседой с Леней дело не обойдется. Он собирался любой ценой выудить из подозреваемого правду.

Глава 31

Известие о смерти непутевого мужа Алена восприняла спокойно. Можно даже сказать, с облегчением. Когда медсестра передала ей сообщение от брата, который все еще злился и не хотел общаться напрямую, она пустила слезу. Медсестричка по наивности своей приняла этот плач за следствие безмерного горя по поводу кончины Геворга Гаспаряна. Она не могла знать, что на самом деле это были слезы радости. Не могла она знать и о том, какими в действительности отношениями отличался быт этой семейной пары. Даже тот факт, что пациентку муж так и не проведал, не вызывал у работницы клиники никакого удивления. Логика была проста: супруг пациентки являлся бизнесменом и не мог оторваться от важных дел, зарабатывая очередную крупную сумму. Это буквально читалось в ее глазах, и Алена даже посмеивалась про себя по поводу этой наивности. «Интересно, как бы ты запела, пташка, если бы узнала, что муженек разбил на моей голове бутыль из-под коньяка?» — в мыслях спрашивала она. Ответ напрашивался сам собой.

Когда же медсестра еще добавила несколько фраз соболезнования, у Алены похолодело внутри. «Дурочка ты дурочка, — думала она. — Ты полагаешь, что наличие больших денег автоматически гарантирует человеку счастье? Да, деньги облегчают жизнь, но если не будет счастья, то они вряд ли чем-то помогут. Конечно, мне было бы трудно отказаться от повседневной роскоши. Но на кой черт она сдалась, если приходится испытывать на себе постоянные унижения! Геворг ведь превратил мою жизнь в ад. Третировал чуть ли не каждый день. А мне приходилось сжимать зубы и терпеть все его выходки в угоду моему братцу. Вот уж воистину — женское счастье. Вечно метаться между двух огней. Между двух полоумных огней. Ты б смогла так жить, детка? Ты бы терпела ради денег все выходки мужа и постоянное давление со стороны брата? Ты смотришь на верхнюю часть айсберга, но не видишь того, что находится под водой. Я нисколечко не жалею, что моего муженька не стало в живых. Можешь считать меня за это бессердечной стервой. Но иначе я думать не собираюсь». Если бы работница клиники могла услышать хотя бы малую часть мыслей пациентки, она бы сильно удивилась. Внешне Алена Гаспарян выглядела подавленной горем вдовой. Даже то обстоятельство, что вдова не выбралась на похороны погибшего мужа, не изменило впечатления медсестры. Мол, пациентка еще очень слаба. Что ей не нужны лишние переживания. Что на могилу мужа можно будет съездить и после выписки.

Естественно, Алена даже не думала о посещении кладбища. Она даже не пыталась узнать, где непутевого муженька похоронили. Гибель Геворга частично развязала ей руки. Дать ход собранным на мужа компрометирующим материалам она так и не успела. Зато теперь с носом оставался Виктор — такой яростный защитник незыблемости их брачных уз. Теперь можно было не лезть на рожон, не думать о разводе. Развод состоялся автоматически. Старуха с косой развела.