Кристина

Он отвел глаза в сторону и пробормотал:

— Ну ты же сказала, что у тебя этот парень… если он порядочный человек, то что-нибудь придумает.

Его тон рассердил меня, и я воскликнула:

— Разумеется, он порядочный!

— Кристина, сделай это для меня, пожалуйста, — в голосе Сэма зазвучали умоляющие нотки. — Уезжай — на какое-то время.

— Я не могу, Сэм, еще ничего не известно наверняка.

— Ладно, только не говори мне потом, что жалеешь! — рявкнул он сердито, что было вовсе не похоже на него.

Когда после обеда я больно отшлепала Констанцию за то, что она забралась на стол и взяла с верхней полки коробку с шоколадными конфетами, отец заметил:

— Не такое уж серьезное это прегрешение, дорогая, — взглянув на меня с легкой улыбкой и, возможно, вспомнив, в каком веселом настроении я пребывала накануне, он добавил — Вот уже и весна кончается, а там и лето наступит…

Да, наступит лето… В этот вечер Мартин опять не пришел, и к девяти часам я как ненормальная расхаживала по дому взад и вперед. В половине десятого меня стошнило в раковину. Сознавая, что если я не засну, то сойду с ума, я приняла шесть таблеток аспирина, но даже в полусонном состоянии продолжала ожидать его и звала: «Мартин… Мартин».

На следующий день я сделала необходимые приготовления к вечеру. Если его не будет к восьми, я отправлюсь в бар и попытаюсь разузнать о нем. Я просто не смогла бы еще один вечер мерять шагами наш дом, отправляясь из комнаты в кухню и возвращаясь обратно бесчисленное количество раз. Но я должна была оставить кого-то с Констанцией. Как ни странно, я могла обратиться лишь к Паттерсонам, которые жили по соседству, без риска, что они поинтересуются, в чем дело. Как я уже упоминала, они были единственными протестантами в округе, и именно это мешало нам быть ближе. В этом не было ни их вины, ни нашей. Наверное, дороги, которыми мы шли к Богу, вели в совершенно противоположные стороны, а потому мы никак не могли встретиться. Миссис Паттерсон всегда была милой и любезной женщиной, всегда говорила при встрече о погоде или делилась какими-то новостями, но мы никогда не ходили в гости друг к другу, и даже война не сблизила нас. Их дом мог с таким же успехом находиться и в самом конце улицы — так далеки были друг от друга наши семьи. Честно говоря, я больше знала о мисс Спайерс, что жила в одном конце улицы, и о Кемпбеллах, которые жили в другом. Но когда я решила, что надо попросить кого-то остаться с Констанцией, то подумала именно о миссис Паттерсон.

Когда я постучала в ее дверь и изложила свою просьбу, она, похоже, нисколько не удивилась и вообще вела себя так, словно я приглашала ее к нам каждый день. Я сказала, что, возможно, ее помощь и не понадобится: я, мол, ожидаю подругу, и если та не придет, мне самой придется идти и узнавать, не заболела ли она. В случае необходимости выдумки рождаются так легко, что вы вовсе не считаете их ложью. Мы договорились, что в случае чего я постучу ей в стену.

В восемь часов, уже надев шляпу и пальто, я постучала, и миссис Паттерсон немедленно пришла. Мне понравилось, что ее взгляд не начал тут же блуждать по комнатам, высматривая, что у нас и как; она села у камина со своим вязанием и проговорила:

— Не спеши возвращаться, Кристина.

Даже несмотря на то, что моя голова была занята совсем другими мыслями, я не могла не подумать: «Какая приятная женщина». Мне она нравилась. Более двадцати лет миссис Паттерсон жила по соседству с нами, и я, пожалуй, вспоминала о ней лишь мимоходом, но теперь я поняла, что из всех женщин, проживающих на нашей улице, она вызывала у меня наибольшую симпатию. Я взяла фонарик и сказала:

— Это ненадолго, я вернусь через час.