Кристина

— Думаю, в постель мы всегда успеем, — почти ласково заметил он, и у девушки перехватило дыхание от этих в общем-то невинных слов. Она чувствовала, что совсем теряет разум. До того, как она приехала в этот дом, ей казалось, что мир прост и понятен, и если бы ей кто-нибудь когда-нибудь сказал, что вдруг в одночасье все может стать таким сложным, волнительно пугающим, соблазнительно отталкивающим и в то же время неотвратимо затягивающим, словно в омут, она не поверила бы ни за что. Она вообще всегда была убеждена, что в любой ситуации готова выдать правильный, практичный, логический ответ на вопрос, что можно, а чего нельзя, что хорошо, а что плохо, чего ей хочется, а чего нет. Томный, непонятный и одновременно мучительно бесцеремонный взгляд Луки начисто лишил ее всех ее аналитических способностей, моральных воззрений, заученных когда-то как мантры, и даже отчасти осязания и способности ориентироваться в пространстве, потому что когда она шла за ним на кухню по пустым, слабо освещенным, а иногда и совсем темным комнатам, голова у нее кружилась, все тело сковывало оцепенение, щеки пылали, а руки были холодны, как лед.

Он снял пиджак, повесив его на спинку стула, ослабил галстук и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке. От него пахло дорогим куревом, дорогим алкоголем, дорогим парфюмом, дорогой одеждой. Когда он готовил кофе на гигантской кофе-машине, больше подходящей для какой-нибудь кофейни, чем для домашнего пользования, он стоял к ней спиной, и Кристина медленно изучала его, боясь даже дышать. Блестящие, как смоль, безупречно уложенные волосы: гладкие волны впереди, аккуратные короткие виски и баки, стоящий торчком «ежик» на затылке. Сколько времени он проводит у стилиста? Белоснежная рубашка слегка приталена, выгодно подчеркивая крепкий тонкий в сравнении с широкими плечами торс. На плечах и руках тонкая ткань лежит свободно и, кажется, должна хрустеть от чистоты, гладкости, новизны и отменного качества. Иссиня-серые костюмные брюки сидят плотно, но облегают не вызывающе, только слегка подчеркивая бедра, ягодицы и стройные ноги.

Он развернулся с двумя маленькими кофейными чашечками в руках, поставил одну перед ней и сам сел рядом на ближайший высокий стул, тоже к барной стойке, как и Кристина. Отпивая черный густой эспрессо, он не отводил от нее взгляд, пробегаясь глазами по ее лицу, груди, ногам.

— Пей.

Девушка почему-то восприняла это как приказ, тут же отпила и поморщилась.

— Что? — не понял он.

— Слишком крепкий, — виновато улыбнулась она.

— В самый раз. Хотя могу коньяку еще добавить. Очень хорошо прочищает мозги, особенно неразумным девчонкам, любящим немного поиграть с огнем.

— Я вовсе не… — испуганно и поспешно запротестовала Кристина.

— Не оправдывайся, — отрезал он, и она тут же замолчала, немедленно забыв, что собиралась ему сказать, и, невольно нащупав на груди кулончик в форме сердечка, стала перебирать его тонкими пальчиками, от волнения не зная, куда пристроить руки.

— Значит, ты предпочла бы отношения со мной… — констатировал Лука, из-под темных приопущенных ресниц глядя ей в глаза.

— Я… я этого не говорила… — чуть не задохнулась Кристина.

— Разве? Выходит, Матвей мне лгал, а сейчас за ужином ты из кожи вон не лезла, строя мне глазки? Или ты просто никак не можешь разобраться, чего же тебе хочется и с кем ты имеешь дело?

Кристина пришла в ступор.

— Я не строила тебе глазки! — наконец возмутилась она в безнадежной попытке себя защитить. — Почему вы оба вечно загоняете меня в угол и не оставляете выбора?

— Выбор всегда есть. Родители не учили тебя говорить «нет», в особенности, когда дело касается твоей собственной безопасности?

— В чем ты меня обвиняешь?

— Ни в чем. Лишь пытаюсь выяснить, кто передо мной находится — взрослая умная девочка, которая знает, чего хочет, или дуреха, которая не ведает, что творит.

— Я не делала ничего плохого!

— А хотела бы?

— Нет!

— Тогда что ты тут делаешь, вместо того, чтобы отправиться к себе в комнату и спать невинным сном младенца?

— Я… не знаю! — выпалила она в отчаянии, признавая свое поражение, ведь Лука до безумия, до потери самоконтроля ее волновал. Даже на его красивые руки с длинными аристократичными пальцами невозможно было смотреть, не вспомнив о том, как они касались ее тела. — Чего ты вообще от меня хочешь?

— Разве это не очевидно? Я хочу заняться с тобой любовью прямо сейчас и мне нужно знать, готова ли к этому ты.

Кристину обдало жаром. Она приоткрыла рот, то ли чтобы что-то сказать, то ли чтобы вздохнуть, но, кажется, ни то, ни другое ей не удалось. Он приподнял брови, как бы настаивая на ответе. Девушка повернулась лицом к стойке и поставила перед собой чашку. Одно неловкое движение — чашечка опрокинулась, и горячий кофе расплескался на блюдечке и по гладкой лакированной столешнице. Кристина отодвинулась в сторону. Лука ждал, спокойно потягивая свой кофе, словно ничего не замечал вокруг.

Кристина встала.

— Чем это вытереть? — слабым голосом спросила она.