Кристина больше не придет

Ночью я боялась уснуть. Если бы она пришла ко мне — такая, какую я видела в гараже — я бы скончалась во сне. И потому всю ночь я сидела и рыдала, не решаясь даже прилечь на диван, а под утро все же забылась тяжелым сном, и весь день отказывалась просыпаться. Шнайдер пытался меня разбудить, то предлагал кофе, то подсовывал под нос мандарины, но я лишь стонала и отворачивала голову к спинке дивана.

Вечером явочным порядком пришел Гена. Узнав от Шнайдера, что я уже больше суток лежу носом к стенке, он опять же без всякого приглашения зашел в комнату, поднял меня на руки и понес в кухню.

Сбросив мое безжизненное тело на удобное кресло, он грозно навис сверху:

— Ты что, решила себя вслед за подругой уморить? Кому назло делаешь?

Я закрыла руками опухшее от слез лицо и оперлась локтями о стол.

— Оставь девочку в покое, — сердито бросила Шнайдер. — Натерпелась она вчера.

— Да знаю я, сам с ней был, — огрызнулся Гена. — Жуткое зрелище, кто б спорил? Но понятно же было, рано или поздно этим закончится. Надо отрыдаться и жить дальше.

— Так пусть отрыдается, — вяло возразил Шнайдер. — Что ты ее тормошишь.

— Так успеет еще! — Гена, слегка успокоившись, тоже сел в кресло. — Сейчас горячая страда, надо Данилкина раскручивать.

— Так его же с поличным взяли, что еще?

— Так не признается, гад! То есть признается, но в убийстве Кристины Кукиной. А насчет Олеси и Насти в глухую несознанку ушел. Говорит, подкинули тело в гараж, прикиньте!

— Бредово звучит, — согласился Шнайдер.

— И ладно бы только тело нашлось, — продолжал Гена. — В гараже валялись и оба телефона — Насти и Олеси. Выключенные, конечно. Они спрятаны были в углу, под старыми шинами. И там же еще украшения нашли, бусики, колечки. Думаю, как раз те, что из квартир девушек пропали.

Я невольно прислушалась. Надо же, я ведь провела в этом гараже полдня, но даже не слышала о телефонах и бусах. Видимо, после того, как вскрыли холщовый мешок с телом, больше уже не воспринимала реальность.

— А отпечатки пальцев? — расспрашивал Шнайдер.

— Как я понял, отпечатков нет, — слегка удивленно ответил Гена. — Я экспертов прямо на месте расспрашивал — чистые поверхности и телефонов, и украшений всех, прям до блеска протертые. Но я так понял — он же подбрасывал куда-то бусы, вот и позаботился заранее все следы с них стереть. Наверное, и телефоны планировал потом подбросить.

Я опять отключилась от разговора. Теперь в памяти всплыла дикая истерика, устроенная Дантесом в гараже. Но ведь входил он туда спокойно, не дергалось лицо, не дрожали руки, не подкашивались ноги. Как ему удалось сохранить невозмутимость, зная, какой кошмар вот-вот обнаружит полиция?

— Гена… ты же там был. Ты веришь, что Дантес заранее знал, что в машине лежит… Олеся?

Мне показалось, что мой осипший голос звучал, словно из бочки. Но Гена обрадовался, как ребенок:

— Ларка, ты пришла в себя! Наконец-то! — он аж вскочил со стула и, кажется, сплясал что-то вроде чечетки. — Ну не знаю я. Конечно, было чувство, что от гаража он плохого не ждет. Видимо, актер хороший.

— Гениальный просто, — прошептала я. — Оскар по нему плачет.

— Да может, у него раздвоение личности, — пожал плечами Гена. — Спрятал труп, переключился и забыл.

— Ага, забыл, где оставил труп Олеси, поэтому Настю похитил, — согласилась я, чувствуя, как потихоньку возвращается ясность мыслей. — А я-то все голову ломала, почему Настю нашли первой… Вон как все просто оказалось.

— Ну подумай сама, — терпеливо сказал Гена. — Кто ему мог тело подкинуть? И когда? Он в гараже дня три назад был, это уже установлено. Так что лежал там труп, можешь не сомневаться. Да ты ж сама сказала, он тебе признался практически, что Кристину убил.

— Но… — в моей памяти всплыло наше первое свидание в кафе-стекляшке. — Он чуть в обморок не упал, когда увидел фотографию Насти в ее Инсте… и там, на мешке, ожерелье Кристины.

— Ну придуривался дядя, что тут удивительного?

Я пожала плечами, с трудом поднялась со стула и пошла в ванную. Надо умыться, не хочу и дальше сидеть в таком виде, словно это меня только что извлекли из гаража. Умыванием я не ограничилась, сменила халат на узкое синее платье на две ладони ниже колен из гардероба Олеси, и даже хотела подкрасить губы, но, поглядев в зеркало на свое опухшее от слез лицо, передумала. Пожалуй, яркие губы лишь увеличат сходство с полутрупом-полубомжом. Ладно, придется мужчинам пережить сегодня мой вид. Я вернулась на кухню, дискуссия была в полном разгаре.

— Давай хронологию восстановим, — требовал Шнайдер. — Как он мог выполнить все похищения. Значит, сначала заманивает в машину Кристину. Кстати, я понимаю, что официантка из бара его не узнала в гриме. А вот Кристина как могла учителя не узнать?

— Да может, и узнала, когда в машину села, — пожал плечами Гена. — Только поздно было.

— Принято. Идем дальше. Потом он пишет записку матери Кристины. Затем заманивает в машину Олесю. Через пару дней идет с обыском в ее квартиру, оставляет записку Ларисе. Зачем? Какой вообще смысл в этих записках?