Кристина больше не придет

Спать не хотелось, сутки в полузабытье даром не прошли. Поэтому я откинулась на спинку дивана и все жевала и мусолила в голове и без того пережеванные в кашу факты. Собственно, почему я сомневаюсь в том, что Дантес совершил все три убийства?

Ну хорошо, предположим, я права, и несовершеннолетнюю школьницу он убил, чтобы избежать разоблачения. Старательно маскировался, написал записку матери Кристины — просто чтобы отвести от себя подозрения. Но потом — ему могло просто понравиться убивать. Возможно, он впервые в жизни почувствовал себя не жалким ничтожеством, а всесильным Водяным. Некоторые серийники до первого убийства тоже и не планировали серию, а потом втянулись.

Олесю он не стал топить? Ну опять же, возможно, собирался засунуть ее живой в мелок, но она так сопротивлялась, что он случайно свернул ей шею. Она не подходила под заранее разработанный план, поэтому он отложил ее тело на потом, и похитил следующую девушку. Почему не утопил Олесю? Это может сказать лишь он сам.

Но как сюда вписываются обыски дома у меня и у Кристины? Зачем ему понадобились украшения погибших девушек? Да, маньяки часто берут какую-то мелкую вещицу себе на память. Но снимают ее с трупа, а не ходят по домам своих жертв. Вдобавок, от части украшений он вскоре избавился. Похоже, ожерелье Кристины и малахитовые бусы Олеси понадобились ему лишь для того, чтобы эффектно выложить их на всеобщее обозрение. Зачем?

Впрочем, на этот вопрос я ответила себе быстро. Маньяк хотел связать в одну серию все три убийства. Этой цели служила и подброшенная мне записка, и бижутерия. В общем-то, вполне логично. Если скромный учитель решил стать зловещим Водяным, ему было бы обидно, если бы пропажи девушек расследовались отдельно. Зря старался, что ли?

Словом, все можно логично объяснить, не умножая зря сущности, почему же меня грызет не то что червячок… настоящий червячище сомнения? Только потому, что Дантес спокойно вошел в гараж? Или было что-то еще?

Крепко зажмурившись, я в который раз воспроизводила в памяти вчерашнюю сцену. Перед глазами, как в замедленной съемке, проходили все участники обыска, в темном гараже вспыхивал неяркий свет… Словно наяву, я всматривалась в застывшие в ожидании лица, неподвижные, словно восковые маски. Наконец, смутное подозрение оформилось полностью, и я даже подскочила от удивления. Если так — надо еще подумать… да, теперь я могу найти ответы на все вопросы, которые мучили меня долгие недели после исчезновения подруги. Пазл сложился.

Я прислушалась — похоже, Шнайдер еще не лег, с кухни доносилось тихое позвякивание. Быстро поднявшись, я с удивлением отметила, что ноги больше не подкашивались, и даже руки, кажется, перестали дрожать. Это же надо, раньше даже в менее критических ситуациях от ужаса я цепенела, а теперь, кажется, была готова к любому подвигу.

Я вышла в кухню, Шнайдер поставил на стол большую чашку с чаем и постарался мне улыбнуться. Впрочем, вид у меня был, вероятно, вполне безумный, поэтому улыбка вышла слегка кривоватой.

— Илья, — хриплым, но торжественным голосом начала я. — Я все поняла. Он знал про труп!

Глава 21

— А где Илья? — удивился Шатров, войдя на кухню, выглядящую сиротливо без хозяина. На столе сиротливо красовался чайничек с заваркой и две чашки. — Куда Шнайдера потеряла?

— Он на работе, неверного мужа выслеживает, — я нервно потерла руки. — Садись, поговорим.

— Между прочим, я тоже на работе, — тем не менее, он плюхнулся в кресло и поудобнее вытянул длинные ноги в обтягивающих джинсах. — Ты меня от дела отрываешь.

— Ничего, зато лишний раз твое имя в газете упомянут, — парировала я.

Я прекрасно понимала, что Шатров потерял ко мне интерес, и на разговор заманила его обманом. Утром позвонила и, пока он не бросил трубку, быстро сказала, что назавтра ко мне приедет журналист из “Комсомолки”, подробнее расспросить о деле Водяного. И, если Шатров хочет, чтобы в статье я упомянула о его личных подвигах, нам надо еще раз все обсудить. Он неохотно согласился, предупредив, что работает сутками напролет, и готов мне уделить не более получаса.

— Ладно, так что там еще обсуждать? — нетерпеливо спросил он.

— Мне надо объяснить логику маньяка, — спокойно ответила я, пытаясь справиться с внутренней дрожью. — У Данилкина с Кристиней был роман, верно?

— С чего ты взяла? — его взгляд неожиданно стал жестким.

— Просто догадка, — пожала я плечами. — А разве он сам на допросах об этом не говорит?

Шатров промолчал. Немного подождав, я продолжила повествование: