Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

Несколько лет спустя юноша поступил в UCL и теперь сам решал, когда ему спать. Нолан допоздна засиживался с друзьями, за выпивкой размышляя о насущных мировых проблемах, пока не наступало утро. «Я не хотел пропускать завтрак, уже оплаченный в начале курса и назначенный на 9:00, так что я вставал по будильнику, спускался, ел и опять возвращался в кровать», – говорит он. Часто он просыпался лишь к обеду и пребывал в состоянии приятной дремоты: то ли спал, то ли бодрствовал. Тогда же Нолан научился видеть осознанные сновидения, в которых человек понимает, что спит, и может контролировать или изменять сюжет своих снов. «Помню, в одном из осознанных сновидений я заметил на столе книгу. Я подошел, открыл ее и смог разобрать слова – они даже складывались в осмысленные предложения. И вот я думаю: надо же, я одновременно читаю эту книгу и пишу ее. Я сам создаю сон, который проживаю, – какая потрясающая мысль! Еще меня очень увлекала идея размытия времени: мол, даже если сон продолжается всего пару секунд, он кажется намного более долгим. Я понял, что это весьма увлекательный и перспективный сюжетный “кирпичик”. На многих моих фильмах случалось, что какие-то отдельные их элементы (не всю историю целиком, но разные мелочи) я находил или разрешал во сне. Некоторые сновидения – белиберда. Но иногда из них рождаются важные сюжетные решения. Так, во сне я увидел финал трилогии “Темный рыцарь”: кто-то другой становится Бэтменом и заходит в Бэт-пещеру. У сновидений и кино есть своя связь, которую трудно передать словами. В обоих случаях мы прорабатываем какие-то реальные переживания, пытаемся увязать их друг с другом и ищем то, что остается скрытым, пока мы живем и взаимодействуем с миром. Вот что, мне кажется, дает зрителю кино. И этим фильмы во многом напоминают сны».

Примерно в те же годы Нолан впервые прочел «В кругу развалин» – один из двух рассказов Борхеса, вдохновивших «Начало». Другим было «Тайное чудо», история чешского драматурга, который успевает дописать свою неоконченную пьесу «Враги», пока в него летит замедлившаяся пуля палача; аналогичным образом устроен финальный акт «Начала», целиком разворачивающийся по мере того, как отснятый в замедленном времени фургон падает с моста. «В кругу развалин» же начинается с того, что седой старик приходит в себя на незнакомом ему побережье где-то на юге Персии. Мужчина карабкается выше и в глубине джунглей находит стоящие в круг развалины давно заброшенного храма. Там он засыпает. «Ведший его замысел был хоть и сверхъестественным, но не безнадежным, – пишет Борхес. – Он намеревался создать во сне человека: создать во всей филигранной полноте, чтобы потом приобщить к действительности»[91]. Герою снится, что он стоит в таком же круглом амфитеатре, но теперь зал полон нетерпеливых учеников, которые слушают его лекции по анатомии, космографии и магии. Не найдя среди них то, что ему нужно, старик создает во сне сердце: «живое, крохотное, размером с кулак». Четырнадцать ночей подряд он воспроизводит сердце «с терпением и любовью» в своих осознанных сновидениях и наконец замечает пульсацию легочной артерии. Через год он уже может пригрезить скелет, ресницы и волосы. Старик молит Бога, чтобы тот оживил его призрачное создание, и в ответ получает наказ: сперва человека из сна необходимо обучить. Герой берется за дело, все больше и больше времени посвящая сну, однако ему не дает покоя мысль, что все это он уже делал когда-то раньше. Старик видит, как в небе собираются тучи. Храм охватывает огонь: «Так повторилось случившееся много веков назад, – пишет Борхес. – С облегчением, покорностью и ужасом он понял, что и сам – лишь призрак, снящийся другому». С идеей сна внутри сна Нолан уже был знаком, но из рассказа он перенес в фильм образ лекционного зала и человека, который приходит в себя на чужом берегу.

«“В кругу развалин”, безусловно, повлиял на “Начало”, – говорит режиссер. – Думаю, так всегда бывает, когда тебе нравится какая-то история и с годами ты перечитываешь ее снова и снова. Отчасти потому, что там в более искусной форме изложены идеи, которые ты уже обдумывал и которые тебя интересуют; а отчасти потому, что история открывает перед тобой новые идеи. Здесь – все и сразу. Конечно, о снах внутри снов я думал и до Борхеса, но именно поэтому “В кругу развалин” так громко отзывается во мне, и я часто к нему возвращаюсь. Когда читаешь Борхеса, важно, чтобы у тебя внутри трепетали созвучные ему вопросы; а если такой предрасположенности нет, если все сводится к одному только сюжету, возможно, книга ничего в тебе не зажжет».