Критическая масса (сборник)

На секунду он словно окостенел, а потом повалился плашмя навзничь, громко и жутко стукнувшись кудрявым затылком о паркет, секунду оставался неподвижным – и одним движением вдруг выгнулся дугой, едва касаясь пола головой и ступнями… Все тело его крупно задрожало и конвульсивно забилось, а рот сразу же выпустил целую волну розовой пены… Сашенька сползла по стенке и села на пол, не отводя расширившихся глаз от припадочного, безобразно колотившегося на полу. Ее мать, кружившая над ним, как маленькая серенькая птичка, вдруг обернулась на дочь, и глаза ее показались девочке мертвыми:

– Ты… Ты… – произнесла она. – Убирайся вон… Я никогда… Слышишь, никогда не прощу тебе… И не знаю… Не знаю… Захочу ли вообще тебя когда-нибудь увидеть…

Эпилог. Все счастливы

А душа остается одна

 –Как всегда, навсегда – как хотела…

А.Маничев

Снова стоит лето, и все семейные катаклизмы позади. Екатерина Петровна и Семен Евгеньевич по-прежнему вместе. Он медленно выздоравливает после того невероятного потрясения, которое устроила ему приемная дочь жены. Шутка ли сказать – его допрашивали целых два раза! Счастье, что в присутствии врача – это правдами и неправдами обеспечила Катя, да и диагноз его, что ни говорите, а вызывает почтение. На первом допросе он упал в обморок и пролежал так сорок минут, а на втором с ним случился эпилептический припадок, до полусмерти напугавший молодую женщину-следователя. В самом деле, что он мог сказать? Он лишь обхватил голову руками и без конца мученически повторял: «Я ничего не знаю… Ничего не помню… Зачем вы все так меня терзаете?!». При эпилепсии случается и амнезия – кто ж спорит? В суд Евгения Семеновича не вызывали – потому что он надолго слег в больницу для бедных, в отдельную платную палату, в отделение, где работает верная и незаменимая Катя. Он пролежал целых три месяца – и вышел похудевшим на пятнадцать килограммов. Сейчас он дома – на усиленном высококалорийном питании, но с постели почти не встает. Дорого ему далась эта история. Правда, есть у него одна маленькая радость: несмотря на арест редактора и автора вступительной статьи, издательство его многострадальную книжку все-таки выпустило, и Катя привезла весь тираж на своей серой «десятке» домой. Что с ним делать – они решат позже, после выздоровления Семена Евгеньевича, а пока двадцать аккуратных пачек штабелем лежат в бывшей Сашкиной комнате. Катя счастлива: ее муж все простил, остался с ней – и это уже точно навсегда. Главное, она ему нужна, и теперь он уж никогда без нее не обойдется…

Зинаида Михайловна тоже счастлива по-своему. Во-первых, потому что не сидит в тюрьме – негодяй прокурор просил для нее аж целый год исправительной колонии за неосторожное убийство. Но доказать, что именно она толкнула мужа так, что он упал и раскроил себе череп, оказалось невозможным, поэтому сошлись на том, что он сам поскользнулся. А что она увезла и утопила его тело – то она сделала в состоянии временной невменяемости. Вообще не понимала, что делает. За такое врачебное заключение заплатить пришлось весьма недешево, но Зинаида Михайловна вполне могла себе это позволить, ведь она теперь богатая вдова. Год ей дали условно – и она по-прежнему ездит на своем огненно-красном «Пежо» и рассуждает о литературе с выдающимися авторами, чьи жены готовы выложить за это денежки.