Критическая метаморфоза

Быстрым затаскиванием руки в холодильник, крылышки уже приближались к его телу. Но всё же не стоило ему сейчас же с голодухи, тем более так самоуверенно, пытаться их разорвать.

Руки, на жирной упаковке, соскользнули и она «улетела» на пол. Герметик не нарушен, а значит для Андрея не было нечего страшного.

Закатив глаза, он нагнулся, подобрал и решив вернуться в изначальную позу, не обратив внимания, что дверцы в холодильник закрыть забыл и неслабо так ударился об неё макушкой, как говориться «со всей дури».

Сознания не потерял, было конечно очень больно, но терпимо. И так как находился ещё в одиночестве, то и выругаться умудрился неслабо. Отвёл душу, так сказать. Потом со злостью закрыл холодильник, бросил крылья на стол и держась за голову, обтирал её ладонью.

Минуты две он медитативно проделывал это, пока не нащупал один старый рубец на макушке, со времён ещё первого класса. Где в момент, перед его глазами, мимолётно, пробежало одно воспоминание о причине шрама.

Где его, за дислексию, которая позже прошла, задирал один, на год старше, мальчуган. Обзывал, шпынял, дразнил. Один раз пнул так сильно, что тот покатился со ступенек и ударился об одну из них, крови почти не было, но шрам остался на всю жизнь. Из-за этого Андрей, кстати, слегка начал закрываться в себе и никто, кто бы ни пытался, не мог его растормошить. От классной руководительницы, которая почему-то не замечала агрессии у первого к Андрею, до отца Андрея, Николая Владимировича. И лишь мать смогла аккуратно разузнать причину проблемы сына. Поняв, что обращение к этому мальчику, учительнице или его родителям, не принесёт никакого толку, приняла интересное решение. Так, как она была ещё молодой, всего-то двадцать восемь, решила преподать своему сыну несколько уроков самообороны.

Купила ему боксёрский набор с грушей, показала, как бить и защищаться. Благо сама раньше в университете этим интересовалась.

«Представь, что это тот мальчик» — говорила она Андрею. «Не жди пока он ударит, как только чувствуешь опасность — бей! Или не успеешь… …чтобы наверняка, бей сразу в нос, пойдёт кровь и он отстанет». И при каждой возможности, комментировала его каждый удар по груши в стиле: «Вот так!» или «Ещё сильнее».

Так прошли зимние каникулы, а на утро в понедельник, она отвезла Андрея в школу, а в обед, когда приехала уже с супругом забирать, их встретили с воплями завуч и классная.

Причина проблемы случилась после третьего урока, когда этот самый обидчик пришёл в школу, только на последний урок. Случилось это на перемене, говорят, что как только Андрей увидел, как тот заходит в класс, подбежал к нему и ударил по лицу. А на вопрос: «Зачем ты это сделал?» — ответил, — «Мама сказала, что как только видишь его, бей в нос».

Всё конечно в итоге обошлось, пришлось извиниться перед воспитательницами, родителями и самим мальчиком, которые пообещали никуда не обращаться.

Отец Андрея всячески оправдывал сына и жену, в глазах окружающих, пытаясь загладить вину. Не брезгуя предлагать и финансовые способы устранения неурядицы. Что и получилось, в итоге. Но, как только они вышли за пределы школы, за вечер, дома, Николай не проронил ни слова, даже ужинать за общим столом не стал, просидев до утра в своём кабинете. Андрей об этом помнил чётко. Насколько напряжённые семейные вечера, у них бывали редко.

А в школе у него, всё успокоилось. Но самое главное, что тот самый обидчик, который никогда не переставал им быть, больше не лез к Андрею. И урок, он усвоил на всю жизнь.

Боль уже практически ушла. И он, окончательно направился назад в свою комнату, взяв еду з собой. По дороге к ней, Андрей решил пройти через гостевую, чтобы выключить кондиционер. И подойдя, увидел, что рядом с ним, нет пульта. В голове сидела лишь одна мысль: «он в кабинете отца». Куда естественно заходить лишний раз не хотелось. Чтобы потом у Николая не возникало вопросов к нему.

Так и поступил, «плюнул» на этот кондиционер, да и всё, не впервой уже оставлять такую жару. Другое дело, что по соседству с его кабинетом, находился и бывший кабинет матери. Ну как бывший, просто никем не тронутый, после её пропажи. Где лежали её вещи раньше и собственно продолжают лежать. Лишь время от времени, по очереди, убирается там пыль. И раз уж Андрея потянуло на такие воспоминания, он решил зайти в него.

Вошёл, включил свет и осмотрелся. Кабинет был небольшой, три на три метра. Стол, стул и несколько полок с документами. Он был оборудован лишь для редкого уединения его матери от лишних шумов.

На столе всё ещё стояла рамка с его фотографией десятилетнего возраста, кучу разной макулатуры по все возможным местам и на стуле лежала зелёная, пластмассовая коробка. Увидев её, он улыбнулся и делал это каждый раз вспоминая о её существовании.

Дело в том, что Андрей ещё в шесть лет, заметил, как его мать, Афэлия, в момент принятия бытовых и семейных решений, а именно она занималась их вопросом, а не отец, начала уходить в свой кабинет. Как она говорила: «на подумать». Занимало это у неё пару часов и при этом, на протяжении, никого к себе не пускала.