Критический эксперимент 2033

«Orci scorto inter crura» (Ад между ног у блудницы) — вдруг услышал Квинт. Он поднял голову и увидел царя Аппия, наблюдавшего эту сцену из своего домуса. Евгений неожиданно для себя ответил:

— «Veritatis simplex oratio». (Речь истины проста). «Veritas odium parit, obsequium amicos». (Истина создаёт врагов, а лесть — друзей).

Аппий с уважением глянул на своего врага и поправил:

— «Veritas odium parit, obsequium falsa amicos». (Истина создаёт врагов, а лесть — мнимых друзей).

После этого он уронил на голову Квинта тяжёлый кубок, но, возможно, с неохотой, лишь для исполнения клятвы, потому что сначала пошумел и Квинт успел отскочить в сторону.

25. Голодный год Рима

Пришлось ещё ненадолго задержаться в Городе, так как близились выборы консулов. Квинта всячески вовлекали в предвыборную борьбу, но он предпочитал не отвечать прямо, кого поддерживает, а намекать, как царь Аппий. Задержка оказалась полезна ещё и потому, что дала возможность избавиться от значительной части ожидающих дома неприятностей. Сиянию, которая уже имела в чреве, выкупили её родичи из знатного вольского рода Туллу (Туллиев, как их называли римляне). В мирное время вольски и римляне спокойно посещали друг друга, хотя чуть ли не каждый год сцеплялись. Родичи хотели внести выкуп деньгами, но Квинт настоял на зерне и скоте, и впоследствии хвалил себя за предусмотрительность. В отношении размера выкупа вольски совершенно не торговались, и поблагодарили Квинта за благородное поведение по отношению к Шиани.

Старший Порций, на правах близкого родственника, полупосочувствовал-полупопенял Евгению:

— Зять, молись своему неведомому Богу, чтобы Сияния родила дочь. Если она понесла от тебя сына, то готов вольскам пожизненный диктатор либо царь: сын неведомого Бога и их знатнейшего рода. Вокруг такого они и сами сплотятся, и соседей к союзу привлекут, и тогда трудно придётся Городу.

Квинт грустно усмехнулся: пожалуй, тесть был прав.

Когда Квинт с учениками после выборов консулов и трибунов, на которых консулами стали Тит Геганий и Публий Минуций, а в трибуны наконец-то прорвался Сициний, вернулся на Склон, жена с презрением глянула на Аултию и велела ей продолжать свою службу, даже не заикнувшись о браке. Впрочем, и Аултия тоже о нём не напомнила, поглядев на Квинтипора и Авлипора. Но от их объятий это не уберегло. Порция с ликованием рассказала, как небольшой отряд аврункских мародёров хотел пограбить Склон, но волки навели на них ужас своим воем, а рабы проводили их камнями из пращей, поранив пару наглецов.

— Квинтипор и Авлипор заслужили награду, — заявила Порция. — Я уже выдавала им дополнительно вина и мяса, а теперь ты, Аултия, обними их как можно горячее и крепче! Скажи спасибо, что я не приказываю тебе обнять ещё Лелия Лупуса, главу семейства волков, он своей жене, в отличие от Квинта, не изменяет! Лупусу и его семье мы пожертвовали барана: выгнали его за границу. Соседи поняли, что мы оценили их союзничество и с благодарностью приняли нашу жертву. Показались не только Лупус и Лупия, но и их дети.

Слушавшие это ученики разинули рты: сказка, которую они считали почти что красивой легендой, стала претворяться в жизнь. Молодые ученики приняли присягу Богу Единому и принесли ему цветы и ликоподий в жертву на алтаре. А вновь принятые в ученичество ещё трое юношей были отправлены строить себе хижины.

А Квинт вспомнил, что он до сих пор вёл себя непростительно легкомысленно по понятиям римлян: не составил завещания. Он немедленно написал завещание, по которому рабы в случае его смерти получали свободу, по сотне сестерциев и весь свой пекулий (имущество, которое было в их пользовании). Естественно, жена и сын тоже не были забыты. Опеку до совершеннолетия сына он поручал тестю, а в случае его смерти либо отказа — младшему Порцию.

За Сиянию жена почти не пеняла, и даже похвалила чуть-чуть:

— Теперь вольски на наш Склон нападать не станут, особенно если у Сиянии будет сын. И торговать с ними можно без опаски. Но зря ты взял с них зерном и скотом. Ведь добычи захватили много, и голода не предвидится.

Но на самом деле провианта было награблено недостаточно на год, и перед Римом встал призрак голода, скоро воплотившийся в реальность. Правда, голод обошёл Склон: и предусмотрительность Квинта сыграла свою роль, и торговля с вольсками. Вольские юноши просились в ученичество к Квинту, Клиенту неведомого Бога, отцу знатнейшего из вольсков Атту Кинту, сына Шиани и внука Атту Туллу, Властителю волков. Квинт мягко отказывал, ссылаясь на то, что вольски плохо знают латынь и превратно поймут его наставления, а это гибельно для тела и души. На самом деле он пока что не хотел создавать соперника римскому элитному отряду, хотя какие-то мысли о необходимости не класть все яйца в одну корзину у него проскальзывали.