Критический эксперимент 2033

И Квинт понял, что он влип. Теперь невозможно было отказаться взять на Склон в обучение группу молодых вольсков. Одно утешало: вроде бы мир становился всё более прочным, тем более, что вольсков отвлекали дела с самнитами, авсонами и герниками. Да и эквы, народ, родственный вольскам, их традиционный союзник, попросили помощи в войне с марсами и пелигнами. Одному из Волков пришлось скакать в Рим за разрешением вольскам пройти через земли римлян. Словом, Италия напоминала клубок жалящих друг друга змей.

Квинт отбыл из Анция вместе с войском вольсков, которое проходило мимо Склона. Кориолана и эмигрантов на эту войну не взяли, хотя они просились: боялись инцидентов во время прохода через римские земли. Аттий с небольшой свитой и десятком отобранных Квинтом и Волками вольсков завернул на Склон, помолился неведомому Богу, прося сил и мудрости для будущей войны, и пообещав в случае победы воздвигнуть храм в Анции. По пути через римские владения вольски, как и было оговорено, ничего не трогали, а римляне выходили к дороге продавать еду и другие товары. В дальнейшем так же мирно прошли вольски и назад, а война осталась нерешённой: пока вольски собирались, эквов уже хорошенько побили, и удалось лишь вытеснить врагов обратно на их земли. Сражаться ни марсы, ни пелигны, уже довольные победой и добычей, не пожелали, и вольски ограничились тем, что денёк пограбили их в отместку: надо было быстрее возвращаться домой, где нависла самнитская опасность.

Порция встретила соперницу предельно вежливо, но столь же сдержанно. Квинт решил, что резиденцией Порции будет римский домус, а Сиянии — Склон. В случае приезда в Рим Сияния не будет заходить в домус (поскольку тем самым она могла бы претендовать на статус полноправной жены), для неё будет построен маленький домик рядом с домом Сильвия. Впрочем, для Сиянии запрещение входить в домус Квинт мотивировал нежеланием конфликтов между двумя хозяйками. В случае, если хозяин и обе хозяйки находятся в одном месте, ночи делятся между жёнами поровну.

Авл вначале немного дулся на отца (прежде всего за то, что тот его не взял к вольскам). Но Квинт быстро восстановил отношения. Всё это время Авл перенимал лесную науку у Сильвия, так что не скучал и не бездельничал. Гигий начал учить его греческому. Но, кроме Авла, учеников у него нашлось лишь двое, и Порция даже попеняла Квинту:

— Взял бездельника, который никому не нужен. Другое дело — Сильвий! Да и соперница в хозяйстве поможет, мне было трудно справляться одной с двумя домами, приданое её тоже к месту. Если уж надо, пусть живёт с нами, лишь бы меня почитала и тебя не отбивала.

— Это не Велтумна, — улыбнулся Квинт. — А Гигий ещё очень пригодится. Я сейчас его запрягу так, что пищать от натуги будет.

32. Неожиданные последствия

Рим, что было необычно для него, уже четвёртый год жил в мире. Были проведены большие игры в честь Юпитера, которые ранее обещали в благодарность за победу. Почти все римляне смеялись над тем, что произошло ранним утром в день игр.

Греческий юноша Эпафродит был свежий раб Лупанара, проданный ему Корнелиями после того, как молодой Корнелий как следует насладился своим имуществом, а некоторые матроны из семейства стали на мальчика слишком уж заглядываться. После первых же суток отвратительного сексуального рабства, когда его брали мужчины, а в промежутках облизывавшиеся на свежий фаллос и симпатичного мальчика шлюхи практически тоже насиловали, несчастный сбежал, как был, нагишом. Тит Титурий Лупанар лично погнался за ним, настиг его на поле, где всё было готово для проведения Игр, и погнал бичом обратно, стараясь не портить кожу и не ухудшать качество товара, издевательски приговаривая:

— Ишь какой! На поле для игр сбежал! Ну тогда попляши, а потом ко мне на ложе.

То, что через месяц Эпафродит умер, никого не волновало: жалкий презренный раб. Последствия наступили позже.

Порция освоилась со своим новым положением, тем более что женское общество у неё опять появилось, и уже другого качества. Как жена верховного жреца одного из признанных в Риме богов, она получила доступ в высшее общество. Даже матроны из семей консуляров приходили к ней или приглашали её, чтобы получить совет, как лучше помолиться неведомому Богу, этой странной силе, которую нельзя хвалить, нельзя умиротворять подношениями и жертвами, нельзя прямо просить о том, что тебе нужно, но которая доказала свою мощь и полезность. Словом, патриции приступили к «обволакиванию» влиятельного, богатого и ценного плебея.

Больше всего были довольны больные. Римляне (как и вольски) быстро убедились, что молитва на алтаре неведомого Бога часто помогает. В самом деле: больному просили сил, и он (или она) начинал бороться с болезнью, вдохновлённый этим и прямо пообещавший во время молитвы Богу приложить полученные силы для борьбы с болезнью. Родные борющегося вынуждены были давать обет прилежно ухаживать за ним и помогать ему. Это не то, что поставить свечку за здравие и отправиться по своим делам.