Критический эксперимент 2033

— Ростовщичество в самом замысле своём вредно. Но, если бы его не было, блестящие состояния рушились бы внезапно, как медный колосс на глиняных ногах, и погребали бы под своими обломками многих. А так оно подтачивает богатство мотов постепенно. Оно открывает возможность тем, у кого появилась идея, но нет денег или покровителей для дела, начать своё дело. Девять из десяти таких проваливаются и попадают в кабалу, но успеха одного достаточно, чтобы новые десятки летели, как мотыльки на огонь светильника. Если его прямо запретить, оно начнёт практиковаться в тайне и станет ещё более гадким и безжалостным. Если уничтожать всех ростовщиков, найдутся те, кто будут практиковать то же под другой личиной. Это всё равно, как если те, кто желает установить всеобщее равенство и справедливость, перебьют всех правителей и лучших людей. Оставшиеся немедленно разделятся на правителей, их помощников и быдло. Даже у крыс такое есть. Единственное лекарство здесь — равенство граждан в реальном и трудном деле и в ответственности, а для командования выборный вожак, как в Риме или в волчьей стае. А если ростовщики приходят к власти, особенно к тайной, они разлагают всё общество и весь мир и ведут его к краху. Они хуже самого злобного и жестокого варвара-завоевателя. Тот хапает то, что удержать может, а деньги меры не знают.

— Так что же делать с ними? Убивать — они возрождаются. Запрещать — они личину надевают.

— Единственный способ, который я вижу, но к этому надо подвести римлян постепенно. Пусть лихоимство останется легальной профессией, но ростовщик должен быть самым подонком общества, хуже клеймённого раба, хуже заработчицы или заработчика из таверн Лупанара. Пусть он остаётся богатым, надо даже поощрять их одеваться со всей роскошью, чтобы внешняя роскошь была признаком тяжелейшего и несмываемого позора. Но нужно, чтобы любое общение с таким марало обычных граждан, чтобы они не имели права голоса нигде, кроме суда, в котором рассматривается их дело. И учтите, что ростовщики, желая пролезть к власти, начнут вопить о свободе, равенстве и братстве, о неизбежно бывающих ошибках и злоупотреблениях властей предержащих, о правах человека. Если кто-то говорит о правах человека, не ставя впереди их его обязанности, а тем более о неотъемлемых правах, то он защищает права самых отъявленных негодяев и бесчестных личностей, или же одурачен сладенькой ложью Люцифера.

— А теперь об извращениях.

— Беда в том, что с Божьей точки зрения любой крупный город сам по себе является извращением. Значит, он порождает пороки, способствует их процветанию и проявлению у тех, у кого они сдерживались уздой приличий. Есть и другие места, где нет возможности естественных страстей, например, воинский отряд в длинном походе. Значит, появление извращений неизбежно, как и появление воров, убийц, блудниц. Но, если они становятся нормой, они начинают агрессивно вытеснять семью и приводят к вымиранию. Поэтому нельзя наказывать за них, пока они делаются тайно, но нельзя допустить их открыто. Поэтому их необходимо клеймить как грязь и мерзость, чтобы не было соблазна хвастаться ими.

— Но если большие города — извращение, не должны ли мы разрушать их и всех переселять в деревни и маленькие городки?

— Многое может быть сделано лишь в больших городах. Поэтому нужно лишь предупреждать людей о грязи и мерзости, неизбежно возникающей в них. Нужно развенчивать сказки о том, что в большом городе жить легче и лучше. Нужно в проповедях показывать, как падают духовно знаменитости, как теряют себя в большом городе хорошие люди, как он калечит людей. Большие города как болото, как ламии. Они завлекают людей и съедают их. В них обязательно детей будет меньше, чем нужно для выживания народа, и они могут жить, лишь высасывая соки из окрестностей. Если их станет слишком много, их жители погубят Землю и весь наш мир. А если их будет слишком мало, люди не пройдут Путь, который предназначен им Богом, спрятавшись от трудностей его в деревенской идиллии.

После вечера трудных вопросов Луллий куда-то исчез. Мастарикс и Медония отмалчивались по поводу того, что же случилось с коллегой?

На очередных выборах консулами стали приличные люди: в третий раз избрали Спурия Кассия Вецеллина, а в коллеги ему дали Прокула Вергиния Трикоста Рутила, двоюродного брата бывшего хозяина Вулли. Они заключили договор о вечном союзе с герниками, согласно которому две трети земель герников было предназначено для выведения новых колоний, в которых могли участвовать и герники. В остальном договор был подобен договору с латинами. Но этот успех в мирном строительстве стал новым источником внутренних раздоров в Риме.

Кассий выступил на комициях с необычной речью: