Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1

Эти слова авторитетнейшего медиевиста показывают, что, несмотря на «гипноз античности», критически и самостоятельно мыслящие историки вполне осознают ущербность традиционных представлений о роли и значении средневековья в развитии культуры и науки.

Не было никаких «темных веков»! Факел науки непрерывно разгорался в руках ученых, переносивших его из страны в страну и из века в век. Он лишь временно и ненадолго замирал под влиянием политических и экономических потрясений в какой–нибудь стране, но оставался живым и ярко горящим в соседних странах.

Как и в новое время, развитие науки в средневековье происходило в постоянной и ожесточенной борьбе с мракобесием церковной идеологии. Политические условия того времени вынуждали ученых прикрываться «древними именами». Когда в XIII веке впервые начали распространяться сочинения, приписываемые Аристотелю (имя которого, по Морозову, переводится весьма многозначительно как «Наилучшее завершение»), они были встречены в штыки представителями официальной идеологии: «…церковь очень активно реагировала на распространение аристотелевской доктрины, применяя против ученых и научных центров… запреты и ограничения организационного характера. Уже в 1209 г. провинциальный синод французских епископов в Париже накладывает запрет на изучение трудов Аристотеля, в 1215 г. появляется второй запрет аналогичного содержания… Римская курия… повторяет запрет (в 1231 г. — Авт.)…» ([87], стр. 17—18). Когда же административные запреты не помогли, теологи в лице Фомы Аквинского, извратив учение Аристотеля и выхолостив его материалистическое содержание, поставили его на службу церкви.

Традиционное представление о средневековой учености сложилось на основе сочинений, пропагандирующих «официальную», мертвенную идеологию, тогда как живые и ищущие силы, скрывшиеся под псевдонимами, были отнесены в древность.

Конечно, противники официальной идеологии не составляли единого фронта и пользовались умозрительным, а не экспериментальным методом. Они не изучали мир, а строили о нем догадки. Этим и объясняется широкое разнообразие «античных научных школ», объединенных только противодействием церковному миросозерцанию.

 

Эволюционная точка зрения

Отрицая существование «античной науки», мы с необходимостью должны отвергнуть и представление об ужасающей катастрофе V века, когда нашествие варваров якобы уничтожило «античную цивилизацию» и человечество было вынуждено начать свое культурное развитие заново.

Вообще, историческая концепция катастроф, будучи с литературной точки зрения очень драматической и захватывающей, не имеет в действительности под собой никаких оснований и является рудиментом некоей общей точки зрения, существовавшей в XVIII—XIX веках, не только в истории, но и в других науках. Наиболее ярким примером является «теория катастроф» Жоржа Кювье, основателя сравнительной палеонтологии. Он считал, что на нашей планете неоднократно происходили колоссальные катастрофы, в результате которых погибало большинство обитателей Земли. После каждого такого переворота животный мир возрождался заново, но уже в ином составе (точь–в–точь как в традиционной истории гибнут и возрождаются цивилизации). Эта теория продержалась до середины XIX века, когда Дарвин обосновал свое «эволюционное учение» — теорию непрерывной эволюции, непрерывного нарастания биологического потенциала.

Представление, что драматичные картины гибели целых цивилизаций должны уступить место непрерывной эволюционной схеме (не отрицающей, конечно, революции, поднимающих общество на следующую степень развития), неоднократно поднималось в исторической науке.

«В западноевропейской историографии существует весьма влиятельная по учености и талантливости своих представителей школа так называемых романистов. Для школы романистов политический и социальный строй средневековой Европы представляет собой лишь дальнейшее развитие явлений и форм, уже выработанных римским миром, который, по ее мнению, не был сокрушен под ударами варваров, потому что то, что прежде понимали под так называемым нашествием варваров, видя в нем катастрофу, насильственно разгромившую римское государство, есть не больше как историческая легенда.. »([49], стр. 25—26).

Тем не менее, то, что в целом историческая наука еще не отрешилась от «катастрофических» представлений и не перешла к эволюционным представлениям, является печальным, но неоспоримым фактом, Причиной тому, бесспорно, был гипноз уверенности в существовании античной культуры и науки, внезапное исчезновение которой с лица Земли объяснить иначе как катастрофой очень трудно.