Критик как художник

Художественные системы прошлого были придуманы философами, смотревшими на человеческие существа как на препятствия. Они пытались воспитать разум мальчиков еще до того, как он у них появлялся. Насколько полезно было бы в этом раннем возрасте научить детей пользоваться своими руками для рационального служения человечеству. Я бы при каждой школе построил мастерскую и каждый день отводил бы час обучению простому декоративному искусству. Это было бы золотым часом для детей. И вы скоро воспитали бы поколение художественных ремесленников, которые преобразовали бы лицо вашей страны. Я видел только одну такую школу во всех Соединенных Штатах, и это было в Филадельфии, и она основана была моим другом, м-ром Лейландом. Я был там вчера и принес сюда сегодня некоторые вещи, выделанные в этой школе, чтобы показать вам. Вот два диска из чеканной меди: узоры на них прекрасны, выделка проста, и общий эффект вполне удовлетворителен. Это произведение двенадцатилетнего мальчика. А вот деревянный ковш, расписанный тринадцатилетней девочкой. Узор очарователен, а раскраска нежна и красива. А вот кусок дерева с резьбой, выполненный девятилетним мальчиком. В подобных работах дети познают искренность, правдивость в искусстве. Они научаются ненавидеть лгуна в искусстве – человека, который расписывает дерево так, чтобы оно походило на железо, или чтобы железо походило на камень. Это практичная школа морали. Нет лучшего пути научиться любить природу, чем в понимании искусства. Оно облагораживает каждый полевой цветок. И мальчик, видевший, в какой красивый предмет превращается летящая птица, будучи перенесенной на дерево или холст, очень возможно, не бросит в нее традиционного камня. Нам нужно, чтобы к жизни было примешано что-нибудь духовное. Нет ничего настолько низменного, чего искусство не могло бы освятить.

1882

Ценность искусства в домашнем быту (Лекция, прочитанная студентам Лондонской академии художеств)

Перевод М. Ф. Ликиардопуло

В лекции, которую я имею честь сегодня прочитать вам, я отнюдь не намерен предложить вам какое-нибудь отвлеченное определение красоты. Ибо мы, работники искусства, не можем принять какую-нибудь теорию красоты взамен самой красоты, и, будучи далеки от желания изолировать ее формулой, взывающей к разуму, мы, наоборот, желаем воплотить ее в какой-нибудь материальной форме, дающей радость душе через посредство чувств. Мы хотим создавать, а не определять ее. Определение должно следовать за творчеством, а не творчество – приспособляться к определению.

Ничего нет опаснее для молодого художника, чем какая-нибудь концепция идеальной красоты: она неукоснительно поведет его или к мелкой красивости, или к безжизненной абстракции; но, чтобы достичь идеала, его не надо лишать безжизненности. Надо находить его в жизни и претворять его в искусстве.

И хотя, с одной стороны, я не имею намерения преподнести вам какую-нибудь философскую теорию искусства, ибо сегодня я хочу заняться исследованием того, как мы можем творить искусство, а не говорить о нем, с другой стороны, я не хочу иметь дело с тем, что относится к истории английского искусства.

Начать с того, что такое выражение, как «английское» искусство, совершенно бессмысленно. Можно с таким же успехом говорить и об английской математике. Искусство – наука о красоте, а математика – наука об истине; нет какой-нибудь национальной школы ни той ни другой из них. Национальная школа – это просто-напросто провинциальная школа. Да и вообще не существует такой вещи, как школа искусства. Есть просто художники, вот и все.