Критика цинического разума

Эти современные бизнес-груди существуют, философски выра­жаясь, только е-себе, как вещи, но не для-себя, как сознательное тело. Они означают всего лишь власть в чистом виде, нечто, при­званное привлекать, «гвоздь программы». Но чем были бы груди сами по себе, вне зависимости от их цинического обнажения на

товарном рынке? Как они сами относятся к той власти и энергии, которая исходит от них? Многие из них предпочли бы более не иметь никакого дела с этой игрой власти, соблазнения и вожделения. Дру­гие сознательно и фривольно воплощают свой призыв, обращенный к другому полу. Нечто от сознания ими своей власти выражено уже в избитой поговорке об «оружии женщины». Некоторые груди не­счастны от того, что они выглядят не так, как идеальные груди на рекламе. В обнаженном виде они чувствуют себя не слишком-то хо­рошо, если господствующая в обществе эстетика не на их стороне. Но некоторые сладки, словно спелые груши, которые отяжелели и настолько способны позаботиться о себе, что при первом же удоб­ном случае падают с ветки в подставленные руки, чувствуя, что эти руки познают их без остатка.

8. Зады

Зад, кажется, осужден на то, чтобы влачить свое существование во тьме, будучи клошаром среди частей тела. Он — настоящий идиот в их дружной семье. Но было бы удивительно, если бы этот козел отпущения не имел своего собственного мнения обо всем, что проис­ходит в вышерасположенных регионах тела, подобно тому, как люм­пены часто оказываются способны к наиболее трезвому взгляду на людей, занимающих более высокое положение. Если бы голова од­нажды снизошла до разговора со своим антиподом, он первым де­лом показал бы ей язык, обладай он им. Зад непременно сказал бы при этом высшим сферам те же слова, которые звучат в просвети­тельском фильме «Что здесь именуется любовью», снятом группой «Роте Грютце»: «Я нахожу, что наше отношение друг к другу — дерьмовое».

Зад — это плебей, фундаментальный демократ и космополит среди частей тела, одним словом — элементарный кинический орган. Он создает солидный материалистический базис. В господских кло­зетах всех стран он чувствует себя как дома. Интернационал задов — это единственная всемирная организация, которая не признает ни­каких уставов, идеологий и членских взносов. Их солидарности не может нарушить ничто. Зад играючи преодолевает все границы, в отличие от головы, для которой границы владений значат много. Без всяких возражений он удобно пристраивается на любом сиденье. Для зада, не испорченного в моральном отношении, нет особой разницы между троном* и кухонным табуретом, стулом в баре и Святым Престолом римского папы. Да хоть простая земля — лишь бы не стоять, если притомился. Эта склонность к простому и основопола­гающему особо предрасполагает зад к философии. Он, конечно, от­мечает нюансы, однако ему просто не пришло бы на ум придавать им такое великое значение, какое придают тщеславные и самонаде­янные головы, ведущие между собой кровавую борьбу за право за-

нять то или иное кресло. Он никогда не утрачивает видения того, к чему все сводится в конечном счете, и не теряет прочной почвы под собой. И в эротическом плане зад часто показывает себя чувствен­ным и высокомерным одновременно. Он разборчив не больше, чем это нужно. И здесь он тоже легко отбрасывает надуманные границы и представления об исключительности. Когда известную в свое вре­мя Арлетти обвинили в том, что она имела сексуальные отношения с немецкими оккупантами, ее ответ якобы был таким: «Сердце мое принадлежит Франции, а зад — интернационален». Как сущее во­площение кинического принципа (способность жить где угодно, стремление сводить все к самому существенному), зад вряд ли по­зволит национализировать себя, хотя нельзя отрицать, что некото­рые задницы порой издавали националистические звуки.