Критский бык

Несмотря на полное оправдание, Пенелопа страдала больше всех, её страшила немилость Иннокентия и грызла мысль, что она не уследила, потеряла бдительность. Для смягчения её терзаний, а также во избежание массовых увольнений мы разработали объяснение и написали докладную для Кеши на двух языках.

Бумага гласила, что при общем халатном попустительстве на радиостанцию проникла неизвестная террористка и пыталась захватить эфир, пользуясь благодушием Бастьена и отсутствием Пенелопы. Технические службы в лице Нади занимались устранением дефекта аппаратуры, который дозволил злоумышленнице прорваться к эфиру ровно на секунду, но не больше, сам Иннокентий тому свидетель.

В экстремальный момент все раззявы очнулись и проявили себя достойно.

Катя (исполняющая обязанности Ирины Бобровой) мгновенно отключила террористку, а Бастьен вырвал микрофон из преступных рук, так что ущерб причинился минимальный. Пенелопа подоспела к финалу, когда прибыли подкрепления и удалили неизвестную прочь. Техники Саня и Вова подтвердили, что вытолкали девку вон из здания, она рвалась обратно, пока охранники на входе не пригрозили вызвать наряд ОМОНА. Далее докладная записка предлагала мысль, что хорошо бы не придавать дело гласности, поскольку никто не знает, какие будут последствия для радиостанции «Навигатор». В принципе кроме Кеши никто не врубился в накладку, а заинтересованные лица обязуются хранить молчание.

Меморандум принес Пенелопе облегчение, она захватила с собой обе версии и обещала донести до Кеши. Заплатить Иркин долг она и не подумала, либо забыла напрочь, либо полагала, что за такую службу платить должна я.

Документально завершив кляузное дело, участники оставили редакцию, тем более, что начала собираться дневная смена, и удержаться от разглашения было нелегко.

В 9.30 я отдала Иркин пропуск обратно и с облегчением вынырнула на свет божий сквозь стеклянную вертящуюся дверь. Мы с осатаневшим Гермесом сдали безумную суточную вахту, теперь я жаждала лишь скорейшего свидания с заждавшимся Морфеем. Мы соскучились один без другого просто со страшной силой.

Глава третья

1

Не смогу точно определить когда, но далеко за полдень того же дня из неизученных глубин сознания поднялась и стала оформляться догадка, что вчерашним днём я упустила важный момент, потеряла существенную деталь головоломки. Сложность процесса осознания заключалась в том, что он происходил в усложненном состоянии, я пробуждалась от дневного забытья и не всегда могла отделить здравые мысли от обломков сновидений.

Как всегда, после ночных Иркиных дежурств, я всплывала к разумной жизни в замедленном темпе, а какие-то невнятные тени крутились рядом, сбивали с курса и создавали иллюзию непреодолимых препятствий. Досадная мыслишка о допущенной небрежности сперва пряталась среди обычных помех к пробуждению, но чем легче становился подъём, тем неотвязнее она вертелась возле, мелькая то хвостом, то плавниками, приобретая всё более зримые очертания. Я находилась где-то на полпути к поверхности дня, когда мельтешение надоело настолько, что я нарушила основное правило обращение с собственным ментальным механизмом. Взялась его контролировать, вместо того, чтобы плавно плыть по воле течений, зная, что меня непременно вынесет недалеко от нужной точки.

Ещё не в силах открыть глаза, но чувствуя себя в удобстве и комфорте, я наскоро слепила программку и запустила в процесс затяжного пробуждения. Стала неспешно перебирать события суточной давности, причем в обратном порядке, от дневного засыпания к прошлому утру. Разумеется, в очередь реальных событий лезли всяческие грёзы и бредовые измышления, но я могла их спокойно отмести – состояние позволяло, я уже чувствовала под щекой подушку, а закрытые глаза воспринимали свет дня.

С самого конца был Отче Валечка, он привёз меня домой на белой тачке с Антоном, поймал на выходе из «Навигатора», объясняя свою любезность заботой о рабочей лошадке, каковая ему нужна в приличном виде, а не издыхающая в оглоблях. Очень верное наблюдение. Вроде бы здесь всё чисто, правильно, морская прозрачная водичка и песочек.

Спиной вперед, как в кинотрюке, я вдвинулась в здание «Навигатора», крутанулась вместе с дверью, и сразу явился эпизод с безумной Танькой. Она захватывала радиостанцию, как Фидель Кастро в молодости, а я сломя голову ей препятствовала – крутой наворот, но тоже без подвохов. Просто mea culpa небольшого масштаба, привет Ирочке.

Ранее того, мы с Татьяной вместе бредём к метро, она что-то канючит, а мне совсем не до неё, хотя только что болванка протащила нас по лестнице шесть этажей вниз на бешеной скорости, чуть головы не сломали – очень весело, но ничего кроме того. Едем дальше вглубь времени.