Крючок для пираньи

Зато капитан был, как с картинки — с красивой проседью на висках, в белом кителе, на пальце красовалась массивная золотая печатка с адмиралтейским якорем, а на столе красиво разложены прямая трубка, сине-белая жестянка с голландским табаком и роскошная зажигалка. Тут же присутствовала бутылка коньяка. Мазур с ходу определил «первого после бога» как дешевого пижона — впрочем, коньяк, если верить этикетке, был хорош, а две стопочки предназначались явно для них с Кацубой.

Тут же, за столом, помещался лысоватый хлыщ, одетый с иголочки, с подобранными в тон галстуку носками и носовым платком. Если капитан считал нужным изображать радушие и некоторую заинтересованность, то лысоватый смотрел откровенно неприязненно. Что их ничуть не смутило — видывали виды…

— Прошу, — капитан бережно и умело наполнил стопочки. — Засекин, Игорь Юрьевич. Капитан этой посудинки, — добавил он, кокетливо прибедняясь. — Это — господин Белов, представитель фирмы «Шантар-круиз». (Представитель фирмы боднул головой.)

— Очень приятно, — светски сказал Кацуба. — Наши титулы, увы, гораздо скромнее — майор Проценко, капитан Микушевич, особый отдел Шантарского военного округа… — и он царственным жестом выложил на стол свое подмокшее удостоверение, слегка уже разбухшее.

Подтолкнул локтем Мазура, и тот положил рядом свою ксиву, выглядевшую столь же плачевно. Капитан кончиками пальцев раскрыл обе красных книжечки, добросовестно вчитался:

— Нужно будет занести в журнал, понимаете, должно быть… С какого вы корабля?

— «Морская звезда».

— Позвольте! — он приподнял брови, ничуть не играя удивление. — Вы же швартовались с нами рядом в Тиксоне…

— Я ваш кораблик тоже помню, — кивнул Кацуба.

— Что случилось? Тут кое-кто доказывает, что слышал взрыв…

— Вот то-то, — сказал Кацуба. — Был взрыв…

— Кто-то еще мог спастись?

— Сомневаюсь. Мы чудом вынырнули. Даже если кого-то и выбросило взрывом в воду, он уже…

Как показалось Мазуру, на лице у капитана мелькнуло облегчение:

— Да, третий помощник тоже заверяет, что никого больше не обнаружил. И сигналов нет… Понимаете, у нас очень ответственный рейс…

Вежливо улыбаясь в ответ, Мазур представил, с каким удовольствием отвесил бы пижону в белом кителе добрую плюху.

— Вы, стало быть, гарантируете, что дальнейшие поиски бессмысленны? — бесцеремонно вклинился господин Белов.

— Гарантирую, — скучным голосом сказал Кацуба.

— Прискорбно… — сказал капитан, на миг придав лицу соответствующее выражение мимолетной скорби. — Теперь нужно подумать, что нам с вами делать…

— Назад, надеюсь, не выбросите? — поинтересовался Кацуба.

— Ну что вы… Понимаете ли, господа офицеры, «Достоевский» принадлежит «Шантар-круизу», и в лице господина Белова мы имеем здесь представителя владельца…

— Программа расписана наперед и тщательно, — сумрачно сообщил господин Белов. — До вечера будем плыть на север, ночью будет ночной бал, и к рассвету повернем назад, в Шантарск вернемся по реке. Такая диспозиция. Три четверти клиентов — иностранцы, платили валютой, народ серьезный, не пенсионеры и не пролетарии. Скажу вам по секрету, рейс презентационный. Если все пройдет гладко, получим хорошую рекламу и новые заказы. Посему мы крайне заинтересованы, чтобы все прошло без сучка, без задоринки….

— И что эта преамбула должна означать? — бесцеремонно вклинился Кацуба.

— Повернуть в Тиксон мы, естественно, не сможем. Придется вам поплавать с нами сутки.

— Помилуйте! — воскликнул Кацуба. — Мы вовсе и не собираемся настаивать, чтобы из-за нас, сирых, меняли столь серьезную программу. Иностранцев нужно ублажать, оне валютные…

— Вот и отлично. Коечки мы вам найдем в отсеках для экипажа, на довольствие поставим. Придется вам сутки поскучать — а там и высадим в Тиксоне. Конечно, придется вам довольствоваться отведенной для экипажа частью судна, сами понимаете…

— А может, у меня полный примус валюты? — спросил Кацуба.

— Простите, не понял? При чем здесь примус?

Мокрый пистолет неприятно холодил кожу. Мазур втянул живот, переменил позицию — не помогало, влажная сталь по-прежнему прижималась к животу, в штаны поползли капли.

Кацуба, похоже, был поглощен теми же проблемами — он вдруг полез под тельняшку, вытащил пистолет, положил его на стол, нагнулся к господину Белову:

— Простите… — и бесцеремонно выдернул у него из нагрудного кармана красный в мелкую белую крапинку платочек. Как ни в чем не бывало, принялся обтирать им свою пушку. Непринужденно сказал Мазуру: — Володя, вытащи ты его оттуда, я сейчас тебе платок отдам…

Мазур после секундного колебания последовал его совету. Лицо у господина Белова было такое, словно он по нечаянности заглотнул «Тампакс» вместо «Сникерса». С обалделым видом потрогал карман, словно надеялся, что платочек туда волшебным образом вернется, побагровел:

— Слушайте, что вы себе позволяете?

— Да я потом отдам. Лично постираю, — небрежно сказал Кацуба, не поднимая глаз от пистолета, который обтирал с заботливостью вылизывающей щенят собаки. — Вы извините, я от этого крушения и от всех переживаний стал какой-то отмороженный…