Кривая дорога

Зевая до хруста челюсти, я выползла из шалаша, как только освободившийся супруг уснул, свернувшись у моего бока. Глаза слипались, но, хоть убей, сон не шёл. Данко устроился поверх ещё тёплого кострища, накидав на него веток, и любовался на редко видимые в этом краю звёзды. Те перемигивались, прыгая по макушкам деревьев, и сверкая холодным осенним светом.

– Чего, не спится? – спросил оборотень, не поворачивая головы.

– Ни в одном глазу, – кратко ответила я, снова зевнув.

Данко усмехнулся и подвинулся, предлагая прилечь рядом в тепле. Закинул руки за голову и поиграл мышцами на широкой груди. Никак рисуется? Я обернулась на тощий серый хвост, торчащий из палатки, и покачала головой:

– Постою.

– Вы шли за стариком? – поинтересовался волк.

– За ним, – а есть ли смысл врать?

– Мы не причиним ему вреда. Он старый, сумасшедший и больной оборотень. Ему нужна… семья. Свою он потерял слишком давно и никак не может завести новую.

Я честно и легко ответила:

– Мне всё равно. Он мне не брат и не сват. Просто одинокий старик. Почему-то он дорог Серому, но это его проблема.

– Не очень-то ты похожа на любящую жену, – удивился мужчина.

– А разве любящая жена не имеет права на собственное мнение?

– Волчица, – догадался оборотень, – ты только недавно вошла в силу, да?

Я промолчала. Не его дело.

– Ты станешь добрее. Потом, позже, – смягчился Данко, – если сама захочешь.

Я хмыкнула. Куда уж добрее?

Тут оборотень подорвался с места, навострил уши:

– Слышишь?

Я покачала головой: деревья трещали как и прежде, новые знакомцы мирно посапывали, деловитый ёж топотал в канавке за две сажени от нас. Данко беспокойно оглядывался в поисках источника звука. Какого?

– Стой здесь, – велел он и уверенно зашагал в чащу. Разумеется, я пошла следом: ну как что интересное и без меня?

– Кричат же?

Я снова прислушалась – тишина.

– На помощь зовут. Женщина.

Да нет же!

Данко носился из стороны в сторону, словно и правда слышал несуществующий голос. Я невольно задумалась, может, это я – глухая тетеря?

Ели зловеще кланялись невидимому божеству, ожидая, пока лес соберёт свой осенний урожай. Ели хотели крови. Волчица во мне чуяла это и понимала, отзывалась на голодный холод деревьев тоскливым воем. Захотелось скинуть одежду и отдаться этой силе без возврата, стать частью Матери-Земли, умереть и родиться с ней заново.

Ветер нёс Силу. Забытую и обиженную. И Сила отзывалась в голове глупого волка криками о помощи, заманивала, тащила в сети. Теперь и я слышала, как завывает, плачет женщина, которой нет.

– Стой, дурень! – оборотень только отмахнулся. Герой, тоже мне!

Ох, не угнаться за крепким мужиком на слабых человеческих ногах! Как же лап не хватает, а перекидываться уже поздно. Ветви хлестали по щекам, не пуская, уговаривая оставить добычу, не мешать. Хотела ли я спасти глупого волка? Да я его даже не знала! Вот ежели поутру его не окажется на месте, проблем не оберёшься. Это да. Но вело меня другое. Лес чаял отобрать моё. Я – главная здесь. И это со мной надо считаться. Кто посмел перечить?

Деревья смыкались за спиной Данко, не давая рассмотреть, куда мчит, где сворачивает. Чёрная пасть глотала его, не желая делиться с пришлой волчицей.

– А-а-а-а! – на сей раз крик был настоящим.

Данко лежал у чёрной коряги с вывернутой ногой и подвывал от ужаса, как ребёнок.

Коряга разинула пасть.

Ветви-щупальца опутывали тело, душили, тянули, хотели сожрать. Здоровенный взрослый мужик не мог и шелохнуться.

Я запрыгнула на корягу верхом, повыше пасти, и ломанула на себя ближайшую ветвь. Та надломилась, издав булькающий хрип, но вторая тут же попыталась зайти со спины. Не на ту напали! Перекатилась, не забыв пнуть махину каблуком в нарост на коре, поднырнула под ствол и голыми руками рванула кусок коры-кожи.

Монстр закричал. Ага! Я дёрнула ещё кусок коры, но вёрткая ветка обвилась вокруг ноги, оттащила.

Данко без дела не сидел, но и помощи от него никакой не предвиделось: бестолково испуганно молотил по путам, стараясь хоть вздохнуть.

– Ух-х-ходи! – прорычал монстр, – ух-х-ходи!

– Не! Смей! Мне! Указывать! – я царапала ветви когтями, волчица ликовала и упивалась боем.

– Не бросай меня! – запаниковал Данко. Я бы презрительно сплюнула, да времени не хватало.

– М-м-моё! – проскрипел монстр.

– Моё! – зарычала я в ответ, – всё здесь – моё!

Ветер взвыл сильнее, прокатился по земле, клоня деревья перед новой хозяйкой. Моё! Я так решила.

– Маренушкой примечена, – медленно и чётко проговорила я, – Смертушкой отмечена. Не перечь!

Существо съёжилось, сжалось, расслабило и втянуло ветви. Данко рухнул на землю, гулко стукнувшись задом.

Передо мной стоял леший и низёхонько кланялся, сверкая злобными глазками из-под покрытой мхом шапочки.

– Слушаю, хозяюшка. Приказывай.

Я весело пнула маленького сморщенного старичка. Стерпел, слова не сказал. Только зубами скрежетнул. Волчица осталась победительницей. Теперь стало неинтересно.

Я засмеялась:

– Не шали, старикан! Моё – не трожь.

– Как прикажешь, хозяюшка, – леший склонился ещё ниже, показав россыпь поганок, растущих прямо из спины, – прощения просим.

– Сгинь.