Кривая империя. Книга 3

С севера подходило московское войско Долгорукого, брата убитого Булавиным посла, с юга грозил Азов, зато с запада на выручку Булавину поспешали запорожские союзные ватаги. Булавин полководец был никакой, он сам засел в Черкасске, армию свою раздробил, часть ее послал на Азов, а подручных Драного и Голого (ну что за славные имена!) отпустил на Долгорукого. Драный отделился от Голого, был убит, 5000 его донцов разбежались, 1500 запорожцев — засели в Бахмуте. И хотя пытались они сдаваться, но взяты не были и «восприяли по начинанию своему». Под Азовом казаки тоже ничего не смогли и побежали в Черкасск, где осадили Булавина, обвиняя его в предательстве и неприходе на помощь. Булавин от осады и досады застрелился.

Царь разрывался между Доном и западным фронтом. Он собрался было на Дон, но потом поехал в Гродно. Из Гродно Петр едва успел бежать: через два часа конный отряд в 800 шведов под командованием самого Карла легко взял Гродно у 2000 русских защитников.

Петра вконец одолела лихорадка, и он всю весну отлеживался в Питере, отвлекаясь от болезни сочинением указов об укреплении обеих столиц.

В июне Карл двинулся на восток примерно по наполеоновскому маршруту. Но у Березины ему переправиться не дали, он спустился южнее.

3 июля произошла битва при Головчине. Успех ее был переменным, шведы потеряли почти половину офицеров, но наши отступили на линию Днепра. Шведы взяли Могилев и засели дожидаться резервных корпусов из Финляндии и Лифляндии. Время работало на русских: в Могилеве начался голод. Непривычные к диете шведы и немецкие наемники стали перебегать на русскую кухню. Карл не выдержал в Могилеве, вышел на бой. 29 августа произошло столкновение на реке Черная Напа. Шведы потеряли убитыми около 3000 человек, наши убытка не имели, кроме «разорения строю» и грязных подворотничков.

Корпус Левенгаупта пытался обманом обойти русских и соединиться с Карлом, но был встречен и 28 сентября разбит у Пропойска. Шведы потеряли убитыми на месте половину 16-тысячного корпуса, остальных в течение нескольких дней наши калмыки гнали, били по лесам и топили в реках. Те, кто прорвался к Карлу, пришли без еды и боеприпасов.

Казалось, всё складывается хорошо, но на самом деле это всё было ненадежно, неустойчиво, обманчиво. Ибо никакого имперского стержня, кроме личного позвоночника императора, в державе Петра не прощупывалось. Не успел он ухватить железной рукавицей всю страну. Да это почти и невозможно. Обеспечить настоящий контроль, как учит наша Теория, можно только построением административно-карательной пирамиды, в которой каждый кирпичик (опричник) удерживается заранее выписанным смертным приговором. А «петрушкина» Империя напоминала цирковой балаган, где много кривлянья, шуточек, ужимочек, бега по кругу и бессмысленной жестокости по отношению к дрессированным животным. Пирамиды не было. Был амфитеатр крепостных зрителей, готовых смыться с представления в любой момент.

Вот объявили номер с наездниками и прыжками через огненный обруч, и тут же убежал один из клоунов — нынешний народный герой независимой Украины гетман Иван Степанович Мазепа. Уж как его обхаживал Петр, каких только не позволял ему леденцов и пряников, и вот, пожалуйста!

Надо сказать, что украинско-запорожское казачье войско, как и любое другое сословие, питающееся чужим трудом, на самом деле представляло собой не войско, готовое выполнить приказ в интересах народа, а бандитское сообщество, которое «тяжело налегло на остальное народонаселение, городское и сельское». Это наш любезный Историк так определяет казачков с их «начальными людьми, с своим верховным вождем, гетманом». «Старшина, полковники, — пишет он о казаках, — хотели жить по своей воле, распоряжаться в стране, не стесняясь ни войском, ни государством; простые козаки хотели также жить по своей воле, держать в руках начальных людей, и, без надзора со стороны государства, кормиться за счет народонаселения, ничего не делая, ничего не платя».

Казалось бы, имперский Историк должен защищать сторожевую свору Императора. Он так и делает, но только до тех пор, пока свора служит, рвет врагов Москвы, лает по команде «голос!». Но вот, стая, подчиняясь инстинктам, срывается со «своры» (общего поводка) и клубком катится по стране в безумной собачьей свадьбе, оставляя клочья окровавленной шерсти, оглашая окрестности безумным рыком и воем. Тут мы с Историком имеем полное право называть псов псами.

Сторонники нынешней версии, что Мазепа был и есть народный герой, поднявший знамя борьбы с проклятыми москалями, могут зажмуриться на следующие абзацы.